Запах скошенной травы

– Портал? Лес и в правду очень странный, и красота его какая‑то волшебно притягательная, но портала я там не находил. Может, не повезло. Хотя изогнутые деревья и поляна, лишённая растительности, наводит мысли о всевозможном мистическом. Легенды гласят, что именно в этом лесу исчез граф Влад Дракула Цепеш, преследуемый легионами охотников за нежитью, после чего в виде его мести из леса начали выбираться различные твари, терроризировавшие всю страну. Легенды умалчивают, что было дальше, но, учитывая, что больше на кровососов и прочую нечисть не жалуются, смею предположить, что у Дракулы запас служителей исчерпался.

– Никогда не слышала эту легенду.

– Она непопулярная. Я услышал её, когда навещал Румынию по работе.

– А какие ещё ты знаешь непопулярные легенды?

– Ох, вспомнить бы их все. Знаешь такой эффект, когда забываешь обо всём, что знал, стоит лишь кому‑либо задать тебе вопрос?

– Конечно, – улыбнулась Мизуки, погладив его по плечу.

– Уже прошёл. Одни из самых интересных легенд настигли меня в Ираке и отсылали они ко временам древней Месопотамии, а ещё в Средиземноморье много не дошедших до слушателя легенд…

И Леон принялся рассказывать своей возлюбленной истории о всевозможных существах и героях древности, о мифах, столь интересных и столь детальных, будто происходящее он видели своими глазами. Даже Мудзин, знавший много историй, прислушался, поняв, что даже ему многое рассказано и представлено впервые. Выдумки ли это были или же нет, но слушать всем было интересно. Мизуки мечтательно смотрела на своего мужа таким взглядом, о котором мечтает каждый мужчина. «У малыша будет прекрасный отец. Столько он историй ему расскажет!» – думала она.

«Скелеты свои люди в шелка завернули. Глядят на цветы», – думал теперь уже про себя Мудзин, смотря на своих дорогих людей.

 

Глава 10

 

Прошлого яд едкий,

Что вино.

Распылилась пыльца.

 

Вечером маленькая компания отправилась посетить фестиваль Акита Канто Мацури, когда в начале августа состязающиеся участники несут гроздья бумажных фонарей на длинных бамбуковых шестах‑канто, показывая различные акробатические чудеса. Вся улица сияла тёплыми огоньками от бумажных фонарей, поднимающихся на пару метров к небу. В небольшой лавке Леон и Мизуки купили и съели по паре рисовых колбасок киритампо и ещё несколько штучек взяли для Мудзина. Когда кто‑нибудь спрашивал их, почему у них ручной барсук, оба хозяина ссылались на Сальвадора Дали и его муравьеда, что был даже страннее, чем барсук.

– Henda na. Omae wa hando anaguma o motteru! Dō yatte teniireta, Reon‑san? [Надо же, как странно! У вас ручной барсук! Откуда он у вас взялся, Леон‑сан?] – спрашивал его прохожий, уточнивший его имя, не сумев справиться с любопытством.

– Ie de nai te iru koinu wo mitsuke ta koto ga aru to otta. Totemo chīsana dōbutsu de, chakushoku hon wa kimyō desu. Itsumo inu ga hoshikatta shi, watashi wa sō omou, sore ga okotta node. Ore no atama wo utta! Anaguma wo sodate ta! [Нашёл однажды у своего дома плачущего щенка, подумал я тогда. Совсем маленький – непонятно, что за зверь, а раскраска странная. Всегда хотел себе собаку и дай‑ка, думаю, возьму, раз уж так вышло. Взял на свою голову! Вырос барсук!]

– Hahaha! Reon‑san, anata wa ataeru no desu ka! kii teru no ka? [Ха‑ха‑ха! Ну вы даёте, Леон‑сан! Слушается хоть?]

– Tashika ni. hora mi te Mūjin! watashi no tokoro ni ki te kudasai [Конечно. Вот, глядите. Мудзин! Будь добр, подойди ко мне], – обратился он к барсуку.

«Вот делать мне нечего ходить тут всех развлекать?! Леон, ну чё ты в самом‑то деле?!»

– Mūjin, anata ga ko nakere ba, watashi wa anata ni kiritanpo wo atae masen. [Мудзин, я не дам тебе киритампо, если не подойдёшь.]

«Грязный номер. Ладно! Вот ты скотина…»

И Мудзин смиренно подошёл к его ногам, прикрыв глаза, всем видом давая знать, что ему не очень‑то и нравится всё происходящее.

– Uwa! Kii te kure banajā ga kunren dekiru to wa omoi mase n deshi ta. Arigatō gozai mashi ta, Reon san! konbanwa! [Ого! – удивился новый знакомый. – Слушается. Не думал, что барсука можно натренировать. Спасибо, что показали, Леон‑сан! Желаю вам хорошего вечера!]

– Yoi ichi nichi wo. [И вам всего доброго, господин.]

– Кажется, ты его разозлил, – посмеялась Мизуки, указывая на озлобленного и недовольно фыркающего Мудзина, – А ты действительно хотел себе щенка?

– Нет. Никогда.

 

Четыре года минули в Мариябронне – уже крепкий и высокий юноша шествовал по каменным залам монастыря.

– Это твоё последнее испытание, Леон. Справишься с ним и вступишь в наши ряды. Провалишь – и тебя ждёт забвение, – монотонно и медленно, словно гул горы, твердил Мейстер в просторном каменном подвале, и голос его эхом отражался от холодных стен, освещённых редко расставленными факелами.

– Что мне нужно сделать, учитель?

– Какой облик имеет зло, Леон?

– У зла множество лиц.

– А какое лицо имеет добро?

– Многоликое.

– Так, значит, чтобы отличить добро ото зла, нужно иметь некий навык? Зрительный? Умственный? Какой, Леон?

– Проницательность, учитель.

– Занятно. А если остальные не обладают им и кличут добро злом, а зло добром?

– Слепой зрящему не проводник, учитель. Добро, зло – всё равно.

– И что же это значит?

– Есть только долг. Порой вместо того, чтобы поступить по‑доброму, нужно поступить правильно. Порой, чтобы восторжествовала правда, нужно совершить зло.

– Сильные слова, но сильна ли твоя рука? Хорош же тот муж, чей клинок – язык без костей!

– Мой клинок твёрже стали. Моя рука не дрогнет.

– Вера ничто в сравнении дисциплиной. Докажи, что готов.

Со словами Мейстера прислужники в рясах, чьи лица были укрыты капюшонами, прошли в соседнюю залу и вывели собаку породы евразиер, удерживаемую на поводке. Она загавкала, стоило ей только увидеть своего хозяина, и начала вырываться из крепко удерживаемых её рук послушников.