Запрет совпадения. Телевизионно-фантастическая книжка

Средний.

Никитин подбегает к зеркалу. В зеркале появляется отражение здоровенного мужика в спортивных штанах и майке с надписью «Чё надо?»

 

– А‑а‑а‑а! – Лёха заорал, проснулся и сел на кровати. Потом резко вскочил и рванул в ванную. В зеркале возникло заспанное изображение всклокоченного Никитина. На этот раз отражение полностью совпадало с оригиналом – Ну и сны – сказал вслух Лёха, и немного подумав, погрозил зазеркалью – Всё! Сегодня – в аптеку за успокоительным, завтра – к психиатру за диагнозом!

 

30 октября 1989 года

 

– Ну и чё ты тут снимаешь? Тебе кто разрешил? – от палатки, завешанной всякой кооперативной ерундой, к Лёхе приближался огромный короткостриженый мужик в спортивных штанах и майке с надписью «Чё надо?» – Кто такие?

– Питерское телевидение – произнёс Никитин, максимально официальным тоном, а про себя подумал, что к психиатру стоит пойти прямо сегодня. И чем быстрее, тем лучше.

– А мне хоть московское, хоть какое, один хрен! – Он обернулся – Витёк, звякни Димону, что за фигня!

Из палатки вышел ещё один мужик, в точно таких же спортивных штанах и такой же чёнадовской майке. Близнеца отличал огромный золотой крест, болтавшийся на цепи толщиной в палец.

– Сам звони! – он протянул короткостриженому массивную чёрную трубку, похожую на первые домашние радиотелефоны.

Короткостриженый вытащил антенну и потыкал пальцами кнопки, бормоча под нос цифры номера.

– Дмитрий Сергеич, тут какая‑то хрень! Телевидение понаехало! – он секунду послушал трубку – Питерское, говорят!

Лёха, сняв камеру с плеча, поставил её на штатив и, достав пачку, закурил сигарету. Слушая невидимого Димона, короткостриженый пристально наблюдал за Лехиными манипуляциями.

– Не, ну гласность, так гласность. Я чё, не понимаю, что ли? – он махнул рукой Лёхе, дескать «снимай» – Ага, скажу! – он опустил руку от уха, и внимательно посмотрев на телефон, осторожно нажал кнопку отбоя. – Короче, так! – повелительным тоном немного нараспев произнёс он – Снимай, всё что хочешь, тока чтоб наши рожи не попадали! И ещё, слышь, а чё это ты за сигареты куришь?

Лёха вытащил из кармана пачку.

– «Пэлл Мэлл» новый!

– Не видал таких – короткостриженый повертел в руках пачку – Ни хрена себе, двадцать пять рублей! – увидев напечатанную на пачке цену, заорал он – Слышь, Витёк, может нам с тобой в телевидение податься? Смотри, пацаны какие сигареты курят. А мне рубль пятьдесят за «Мальборо» жалко!

– Угощайтесь! – Лёха протянул открытую пачку короткостриженому.

Тот аккуратно вытащил сигарету, потом, подумав, поднял взгляд на Никитина.

– Витьку ещё одну возьму?

– Нет проблем! – Лёха убрал сигареты и, вскинув на плечо камеру, подошёл к палатке.

Снял общий план, потом укрупнения. В кадре попеременно возникали кожаные куртки, спортивные костюмы, кроссовки, футболки, свитера, зажигалки, видеокассеты и шоколадные батончики. Определённой направленности эта торговая точка, впрочем, как и большинство соседних, не имела.

– Ну что, всё сфотографировал? – к Лёхе подошёл Андрей Вершинин, молодой парень, совсем недавно пришедший в отдел спецпроектов, но уже успевший наездить изрядное количество часов по необъятным просторам прошлого в составе съёмочной группы.

– Пока ты где‑то болтался, я уже и проявил, и напечатал! – ответил Лёха, выключая камеру.

– Я не болтался. Я, между прочим, договорился интервью взять. У директора рынка!

– Да, ладно! И рожу можно снять? – вспомнив установку телефонного Димона, удивлённо спросил Лёха.

Андрей хотел что‑то ответить, но не успел – из палатки вышел короткостриженый. Его прикид немного изменился. К спортивным штанам и майке добавился яркий малиновый пиджак.

– Ну чё, телевидение, где зырить‑то?

– В «Телекурьере», завтра вечером – спокойно ответил Лёха.

– А, ну супер! Это с тобой? – он ткнул пальцем в сторону Вершинина.

– Да, корреспондент наш, сейчас пойдём интервью у вашего директора брать.

– Колян! – он протянул Андрею руку – Это хорошо, что интервью. Димон – мужик толковый! Ладно, поеду. Если чё, мужики, заходите, мы с Витьком здесь каждый день.

Колян подошёл к припаркованному рядом с палаткой «Мерседесу», открыл дверь и плюхнулся на сиденье. Лёха заметил, что Андрей с каким‑то явным восхищением наблюдал за отъезжающим автомобилем.

 

* * *

 

– Вот блин, живут люди! – произнёс Вершинин, когда они, отсняв интервью с директором вещевого рынка, вернулись к редакционному автобусу.

– Ты про что? – не понял Никитин.

– Да про этого, как его, Коляна! Про возможности!

– И что? – Лёха всё ещё не понимал, о чём речь.

– Ну, этот, Колян, он же мой ровесник, просто спекулирует какой‑то фигнёй. Джинсы‑майки, зажигалки‑шоколадки… А тачку ты его видел?

– Ну и что? Время было такое. Народ был тогда готов именно за всякую фигню деньги платить, лишь бы она была не наша.

– Вот я и говорю – возможности… Если у двадцатилетнего пацана уже бабки, тачка клеевая, то, что же к тридцати будет?

– А он не доживёт. Я читал, что в те времена, ну то есть, в эти, где мы сейчас, средняя продолжительность жизни у мужчин, которые в коммерцию подались, была не больше двадцати восьми лет.

– Это как? – Андрей слушал с нескрываемым интересом.

– А вот так! Ты вон, у Сергея Николаевича спроси – Лёха показал на водителя – ему в начале девяностых как раз двадцать пять было.

– Точно – поддержал разговор водитель – у них тогда бандитские понятия были. Разборки‑стрелки всякие. Мочили друг друга почём зря. На любом кладбище посмотри, сколько парней с датой смерти девяностый, девяносто первый.

– Я видел, но я думал, что это афганцы… – неуверенно произнёс Андрей.

– Какие афганцы! Последние войска вывели ещё в феврале восемьдесят девятого.