Заткнись и танцуй!

– Не брали, но просили. По пятьсот рублей за один эфир. Я не дал.

Глеб покачал головой.

– Мать их… Правильно сделал, что не дал.

– Так‑то оно так, но меня и не крутили.

– Это не страшно. Если музыка хорошая, кто‑нибудь ее обязательно возьмет и бабок при этом не попросит. Я, конечно, с «Русским радио» конкурировать не смогу, но кое‑что и в моих силах. Кстати, на «Русском» ты бы без штанов остался. Грустно, но факт: в нашей стране платят исполнители, а не наоборот.

Глеб перевернул диск, пробежал глазами список песен.

– Так, Вадик, я бы выбрал сначала вторую, а потом пятую дорожку. Согласен?

Вадим кивнул, и снова кофе чуть не украсило его брюки мерзким коричневым пятном.

Глеб поднялся, вышел из‑за стола и, не говоря ни слова, покинул кабинет. Вадим в его отсутствие помешивал ложечкой остывающий кофе и рассматривал стопки книг, аккуратно упакованные в плотную бумагу, перевязанные бечевкой. Вадим любил книги. Иногда его даже не волновало, о чем там пишут и насколько это профессионально, он просто обожал этот запах, цвет бумаги, этот соблазн перевернуть страницу…

Вернулся Глеб.

– Поздравляю, – сказал он, – я широким начальственным жестом вставил твою песню в программу. Через двадцать минут пойдет.

Благодарный музыкант почти прослезился.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Шестопалов, – «спасибо» не звенит. Я тебе соврал, это не так уж и бесплатно.

Вадим отодвинул пустую чашку и сосредоточился.

– Я чем‑то могу помочь?

– Надеюсь. – Глеб снова заглянул в ящик. Теперь на стол лег экземпляр его многострадальной брошюры. – Тебя за язык никто не тянул, когда ты сказал, что знаешь, как ее продать. Я весь внимание.

Вадим ответил не сразу. Он взял книгу в руки, осмотрел обложку. На синем фоне была нарисована волчья морда с оскаленной пастью, выше стояла фамилия автора, ниже – название книги. Обложка броская и в то же время ни к чему не обязывающая.

– «Убегающий волк» – это тот, что вроде бы не должен в лес убежать?

– Он самый.

Вадим открыл брошюру, бегло просмотрел первую главу, пару раз улыбнулся. Если бы он поднял глаза, то увидел бы, как автор сего труда пытается спрятать за пеленой сигаретного дыма свое волнение.

– Выглядит привлекательно, – вымолвил Вадим.

– Спасибо. Знаешь, я давно хотел написать что‑нибудь подобное, еще с тех времен, когда за школьные сочинения пятерки получал. Мечта юности, так сказать…

Вадим заглянул в конец книги, посмотрел оглавление.

– Книга хорошая, – резюмировал он. – И я предложил бы тебе сделать одну вещь, но не знаю, пойдешь ли ты на это.

Глеб выдохнул.

– Я готов продать душу дьяволу, лишь бы эти стопки больше не валялись в моем кабинете.

Вадим приосанился.

– В общем, – начал он, – ты будешь смеяться, но я предлагаю порекламировать ее в эфире…

Глеб даже не стал маскировать разочарование.

– Да рекламировали уже десятки раз! И рецензии положительные были, и ролики, и всякая мура. Ты пойми, мне не деньги вернуть нужно, а сон спокойный, потому что эта чертова книга на самом деле лучше, чем о ней думают!

– Ты не понял, – спокойно возразил Вадим. – Мы сделаем рекламу в эфире твоей станции, только текст будет мой и читать его буду я.

– Иии?… – затянул Глеб. – В чем прикол?

– Только в том, что я сказал.

– Понятно. У тебя кролик в рукаве?

– Нет.

Глеб начал теребить в руках пачку сигарет.

– Что‑то я не пойму, – признался он уже более миролюбиво. – Ничего нового ты мне не предложил. Говори яснее.

– Хорошо. – Вадим положил руки на стол, развернул их ладонями вверх. – В тексте не будет каких‑то наворотов, не будет никаких открытий, не известных тебе. Суть только в том, что текст прочту я…

Он умолк. Шестопалов не торопил.

– Понимаешь, Глеб, я просто предлагаю тебе довериться. Я могу гарантировать результат, и ты не будешь разочарован. Согласен, это как кота в мешке покупать, но хуже‑то не будет, верно?

– Вообще‑то, да. Хуже уже никак.

– Ну вот. Давай попробуем, а по результатам ты уже будешь сам решать, оправдал ли я твои ожидания.

– Давай, – нехотя согласился Глеб. – Хотя я все равно ничего не понял.

Вадим улыбнулся:

– И не надо.

 

Награда для измученных духотой горожан – благословенная вечерняя прохлада. Днем народ пропадал на пляжах, а вечером оккупировал проспекты и улицы, топтался возле пивных ларьков и магазинчиков, где были замечены огромные холодильники с «кока‑колой». Трофимов с удовольствием бы пропустил бутылочку‑другую живительной пивной влаги, но он сегодня за рулем.

Руль был изрядно потрепанный. Впрочем, как и весь автомобиль. Неделю назад трофимовской «семерке» поставили новые крылья взамен старых, проржавевших за время долгой стоянки в протекающем гараже, и теперь белая консервная банка зияла черными висками. Однако Павел Владимирович не особенно переживал, поскольку был уверен, что скоро у него будет возможность сменить марку авто. Он хотел купить что‑нибудь подержанное импортное, года эдак девяносто девятого. Не «крутой хмырь», конечно, но уже и не бывший советский инженер, заработавший за свою жизнь лишь скудную пенсию. Обеспеченная старость – сладкий приз на финише марафона.

Трофимову хотелось верить, что все получится. Хоть и пытались его отучить от этой вредной привычки, хоть и доказывали, что счастье – продукт скоропортящийся, и уж лучше довольствоваться усредненной амплитудой, чем взлетать на пик, а потом катиться вниз, ломая ребра. Пал Владимыч знал, что мечты сбываются, а цели можно достигнуть, если проявить упрямство. Не упорство, нет – именно упрямство. Осёл все равно сожрет охапку травы и пойдет по своим делам, как бы над ним ни смеялись и как бы ни дубасили.

Однако существовала вещь, которая бывшего советского инженера смущала: он хотел, чтобы финишной чертой всё и закончилось. Он не принадлежал к числу безумцев, не способных остановиться после выигрыша в казино. Получил – отвалил, только так. Если принять на веру, что крупная удача – это пик, то лучше скатиться вниз по противоположному склону мягко, оберегая ребрышки и не жалея задницу. Она толстая, все стерпит и простит.