Заткнись и танцуй!

Катя исчезла, потом дверь распахнулась шире. В кабинет вошел молодой мужчина в сером костюме и с кейсом в руке. Глеб приподнялся, сделал приглашающий жест.

– Здравствуйте. Присаживайтесь.

Визитер уселся на первый попавшийся стул.

– Слушаю вас… э‑э?

– Андрей Нестеров. Я звонил утром.

– Очень приятно. Глеб Шестопалов. Мне передали, что у вас важное дело.

Нестеров махнул рукой.

– Да, важное.

– Слушаю.

Визитер вздохнул, щелкнул замком кейса. На вид ему было лет тридцать пять, и как минимум двадцать из них он провел в упорном труде на благо Родины и семьи. Он просто излучал убежденность в собственной правоте и веру в успех. Глебу он чем‑то напомнил консильери клана Корлеоне из трилогии Копполы. Такие люди с первого взгляда пробуждают невольную зависть и уважение… и сразу убивают надежду на компромисс.

«Надеюсь, до лошадиной головы в моей кровати дело не дойдет», – успел подумать Шестопалов.

– Начну с главного, – сказал Нестеров, выкладывая на стол папку. – Я представляю избирательный штаб кандидата на пост мэра города Константина Лесневского. Слышали о таком?

«Бам!» – подумал Глеб и тут же осел, как пирог в духовке при открытой дверце.

Конечно, он слышал. Константин Лесневский в прошлом году вошел в десятку самых богатых людей города. Его компания «Лес‑фарм» хорошо держалась на рынке медицинских препаратов, ей принадлежала каждая четвертая крупная аптека в областном центре. Некоторое время назад физиономия Лесневского появилась в телевизионном ящике, потом стала красоваться на обложках известных изданий, и теперь уже никого не удивляло его желание принять участие в предвыборной гонке.

Только Глебу все это нужно было как рыбе зонтик.

– Да, я слышал.

– Отлично. Мы хотим прикупить у вас немного эфирного времени. До кучи.

Глеб почесал нос. Послать его сразу, или выслушать и потом все равно послать?

– Что‑то не так? – поинтересовался Нестеров.

– Ну, во‑первых, мы по принципиальным соображениям не участвуем в агитационных кампаниях. А во‑вторых, даже если бы участвовали, эффект от вашей рекламы у нас…

– Не спешите отвечать, – прервал Нестеров, – дослушайте до конца.

– Давайте, – сморщился Глеб. Визитер не особенно старался выглядеть душечкой.

– Это не совсем политическая реклама. Если вы ожидаете чего‑нибудь вроде «Каждому старику – обеспеченную старость» или «Забота о людях – прежде всего», то могу вас уверить, что этой лабуды в наших роликах не будет.

– А что будет?

– Реклама «Лес‑фарм» и препаратов, которые производит компания. Будет упоминаться фамилия Лесневского, проекты общественной значимости, только и всего. Никакой прямой агитации. А для вас это – хорошие деньги.

Нестеров улыбнулся. Впрочем, у Глеба еще оставались доводы.

– Ваша рекламная кампания наверняка потянет на сумму, превышающую установленные лимиты. Знаете ли, я никогда не мечтал участвовать в дискуссиях, меня не касающихся, и уж тем более мне не хотелось бы отвечать на звонки из антимонопольного и облизбиркома.

– Насчет этого не беспокойтесь, у нас работают прекрасные юристы.

Глеб развел руками.

– Итак, – продолжил представитель избирательного штаба, – мы хотели бы выходить в эфир в течение двух недель. Два раза в час, ролики по длительности не более двадцати секунд. Нам нужно первое место в блоке и…

– Стоп, стоп, подождите, – замахал руками Глеб. Нестеров умолк, оторвал взгляд от своей папки и уставился на хозяина кабинета.

– В каком месте я вас обидел?

– Насчет длительности и графика – это ваше дело. Но на первое место в блоке я вас поставить не могу, даже если сильно захочу.

– Почему?

– Потому что первые места у нас раскуплены фирмами, которые, вы уж извините, отвечают за каждое свое слово.

Нестеров, судя по виду, слегка оскорбился. «Хи‑хи, – подумал Глеб, – хоть что‑то приятное сегодня утром».

Впрочем, радость его была недолгой.

– Это шутка юмора, я так понимаю, – сказал гость. – Хотя, признаться, юмор несколько необычный для директора предприятия, которое испытывает финансовые трудности.

После этой фразы повисла пауза, на которой заплакал бы и сам Станиславский. Глеб услышал, как за стеной в аппаратной с кем‑то оживленно ругаются рекламные менеджеры. Обсуждают неудачный ролик. Ругань стояла отборная. Пожалуй, надо будет их приструнить.

– Я понимаю ваши трудности, – продолжил Нестеров. – Рейтинг «Пилота», к сожалению, один из самых низких в городе, ваша книга – я не отрицаю ее несомненных достоинств – также продается не очень успешно, поэтому, признаться, вы меня удивляете. Уж извините.

Глеб не знал, что ответить. Нестеров был прав, скотина, и его осведомленность говорила в пользу его профессионализма. Но осадок от его слов оставался неприятный.

– Вы проделали серьезную работу, – выдавил Шестопалов. – Уверены, что я соглашусь, да?

– На восемьдесят процентов. Послушайте, Глеб, я просто‑напросто покупаю рекламное время, которым собираюсь распорядиться по своему усмотрению. Лирику можете опустить. Вот, ознакомьтесь с нашим заказом.

Нестеров снова вернулся к своей папке, неторопливо вынул верхний лист и протянул его Глебу. Пока тот читал, он с невозмутимым видом разглядывал свои холеные ногти.

Через минуту Глеб отложил бумагу в сторону.

– Что‑то я не догоняю. Вы берете пустяковое время, которое вряд ли вам поможет, и хотите заплатить за него столько, сколько стоит месяц прайм‑тайма, хотя минуту назад мы говорили о наших низких рейтингах. Ваша машинистка нажала не на ту клавишу?

– Отнюдь. Если не доверяете написанному, могу повторить вслух. Я оплачиваю наш скромный заказ по стоимости самого дорогого времени. Более того, я рекомендую вам не оформлять по счетам всю сумму, а только ту ее часть, которая соответствует официальным расценкам. Остальное можете получить наличными и провести через бухгалтерию как покупку крупной партии сидений для унитазов.

Нестеров более чем красноречиво похлопал по своему кейсу.

– Еще интереснее, – признался Глеб.