Здесь ставим крест

В здании на самом деле курить нельзя. Более того, если попробуете закурить в любом другом помещении, то раздастся вой сирены, а с потолка вас польёт довольно серьёзный дождик. Но для кабинета Матвея Игнатовича сделали исключение. Ну как «сделали»… Были вынуждены сделать. Этот лысеющий придурок, когда погружался в работу, забывал обо всём на свете, доставал сигарету и прикуривал. Да, визжала сирена, всех выводили из здания, а его спасали не от огня, а от воды, сушили, штрафовали и проводили беседу. Потом снова и снова. После, наверное, десятой или двенадцатой беседы наконец поняли, что дешевле отключить в его кабинете пожарную сигнализацию. Теперь Михаил Игнатович курил в своё удовольствие в своём кабинете.

Увидев его в клубах сигаретного дыма, я автоматически смирился с тем, что мне предстоит выслушать от босса тонны словесного мусора.

– Как же давно я тебя не видел! – он прекратил курить и сел в громадное кожаное кресло напротив.

Я кивнул. Он реагировал на слова как бык на красную тряпку. Мне кажется, что для него принципиально сказать больше слов, чем его собеседник. Если кто‑то что‑то начинал рассказывать, то он бесцеремонно перебивал и начинал рассказывать что‑то своё, даже не всегда по теме. Поэтому с ним было важно мало говорить.

– Как собираешься отдохнуть?

– Съездим с другом на музыкальный фестиваль, – сказал я.

– О да! Музыкальный фестиваль! – почти пропел Михаил Игнатович. – Я помню, как мы однажды с супругой пришли на концерт к Алле Пугачёвой…

Тут надо сидеть и кивать. По возможности не вслушиваться. Лучше представлять себе море. Знаете, когда идёшь по песочку, а волна с шумом подкатывает к ногам, облизывает по щиколоткам и откатывает обратно. Умопомрачительный процесс. Вот его могу терпеть вечно.

Через двадцать минут Михаил Игнатович поставил свою подпись под моим заявлением на отпуск.

 

Я вышел из кабинета с подписанной бумагой. Машенька посмотрела на меня и рассмеялась.

– Хочешь, я передам в бухгалтерию?

Я с радостью протянул ей лист. Она успела показать мне, куда его следует положить. Я ещё хотел поблагодарить её словами, но какой‑то длинный парень в безупречно белой рубашке с коротким рукавом хамовато влез между мной и столом и прямо‑таки прокричал:

– Оля, а Игнатыч у себя?

– Да, если хочешь, зайди.

«Оля?» – успел подумать я. Дабы не попасть в неловкую ситуацию, я поспешил к лифту. «Её зовут Оля?» – продолжал я думать. Как же так? Я был полностью уверен, что её зовут Машей. Когда нас представили друг другу? Я не смог вспомнить. Не смог вспомнить и хотя бы один раз, когда мне довелось назвать её по имени. Не смог. На самом деле и она меня по имени, если и называла, то крайне редко. Вот, например, сегодня.

Я вышел из здания.

А может быть этот молодой человек ошибся, а она просто не стала его поправлять? Может такое быть? Может. Только вот моё имя она знает точно, а вот я её – нет.

Вот в таком странном мире я живу.

Но дело сделано. Можно идти обедать.

2

Заблуждение

Разочарование

Счастье

 

Я отношусь к тем людям, для которых Земля уже не вертится. Дело в том, что всю свою жизнь я прожил в одном городе – в Москве. Одни и те же места я посещал в совершенно разные периоды жизни. Места менялись, я рос, но Земля оставалась той самой, жутко узнаваемой. И никакой другой Земли я не знаю.

Сейчас я стоял возле памятника Пушкину и смотрел на жёлто‑коричневое (Боже мой, кто додумался выбрать эти цвета для заведения быстрого питания?!) здание Макдоналдса. Макдоналдс стоял здесь всегда. Наверное, было такое, когда Макдоналдса здесь не было, но я об этом ничего не знаю.

Впервые я здесь оказался в сказочные времена. Макдоналдс был красно‑жёлтым, волшебным, обещавшим что‑то совершенно невероятное. Отсюда тянулась невероятная по своей длине и причудливая по изгибам очередь. Начиналась она при выходе из подземного перехода, занимала всё пространство до дороги и не уменьшалась с утра до вечера. Я точно знал, что в этой очереди нет голодных. Все, кто стоял в этой очереди, собирались не набить себе пузо. Все они – а лучше будет сказать «все мы» – стояли за новой прекрасной жизнью. Все хотели убедиться, что чизбургер, гамбургер, картошка‑фри и кока‑кола со льдом и без существуют в том же самом мире, в котором живём мы все. Откуда я это знаю? Правильно: я сам стоял в этой очереди, покупал всякие чизбургеры (о, как же я жадно впивался зубами в чизбургер!) и был сказочно счастлив!

Потом я подрос, оказался здесь уже не с родителями, а в дружеской компании одноклассников и одноклассниц. Мак ещё не утратил своей сказочности, по‑прежнему был чем‑то вроде тридевятого царства, но я тогда уже ощущал себя как минимум Иваном‑царевичем. Мне нравилась одноклассница Мила. Для неё я, упоённый азартом и желанием добыть что‑нибудь такое, купил в Маке мороженое в вафельном стаканчике. У этого мороженого был целый ряд достоинств: во‑первых, оно только‑только появилось; во‑вторых, оно было очень дешёвым, а у меня почти не было денег. Я помню, что ели мы это мороженое с Милой на двоих. А ещё мы целовались. Она смеялась.

Разумеется, я появлялся здесь в студенческие времена. Макдоналдсы уже открылись по всей Москве, уже были не редкостью, а чем‑то совсем обыденным. Конкретно с этим Маком связано одно из самых приятных воспоминаний. Мы сидели здесь с Саней рано утром, ждали девчонок, которые надолго ушли в туалет. Сидели за столиком на улице. Людей было как‑то мало, а вот голубей и воробьёв полным‑полно. У нас были горячие напитки (чай или кофе, уже не помню) и большая упаковка картошки‑фри. Голуби бродили вокруг нас, а вот воробьи нахально расхаживали прямо по нашему круглому столику. Самый смелый схватил одну палочку картошки и радостно и со страху улетел. За ним бросилось три или четыре воробья. Мы смеялись. А потом стали подкармливать менее смелых. Вернулись наши девчонки, увидели, чем мы занимаемся, купили ещё картошки‑фри и тоже стали кормить голубей и воробьёв. Было отчаянно весело. Если бы у нас было больше денег, то мы бы там провели весь день или скупили бы всю картошку‑фри, которая продавалась в этом Маке.

 

Теперь я считаю себя сильно повзрослевшим. Макдоналдс кажется мне диким воспоминанием. Сейчас я взрослый мужчина! Какой Макдоналдс?! А, совсем забыл: хочу съесть какой‑нибудь суп. Знаете ли, поскольку я живу один и не очень люблю готовить, то первое у меня дома бывает редко. Почти никогда.

По правую руку от меня находятся «Грабли». Пожалуй, пойду туда.