Здравствуй, я твоя жена

В квартире почему‑то оказалось слишком тихо. Дошёл до коридора и, едва не наступив на пачку пятитысячных, застыл в недоумении. Осмотрелся, заметил разбитую вазу и пятна крови повсюду. Кого тут зарезали, черт возьми? Встрепенулся и быстрым шагом двинулся в комнату новоявленной жены. Но её там не обнаружил. На полу стояла сумка с вещами, а в направлении санузла валялась окровавленная тряпка. Да что здесь произошло? Отодвинув ногой с прохода сумку, я двинулся в ванную, из которой доносился звук льющейся воды. Вошел и замер с приоткрытым ртом. В душевой на полу сидела она, вся мокрая, в бюстгальтере и шортах, и, вытянув правую ногу, лейкой смывала с нее кровь…

 

Глава 7

 

 

Муж молча подходит ко мне, опускается на корточки и берет раненую ногу своими руками. А я наблюдаю за происходящим словно в замедленной съёмке. Или же такое странное восприятие из‑за потери крови? Антон хмуро осматривает кровоточащий порез и поджимает губы.

 

– Я случайно разбила вазу, и поранилась, – объясняю ему ситуацию. – Скоро пройдёт.

 

– Порез глубокий, возможно придётся зашивать, – констатирует он, и продолжает держать мою ногу. Его ладони обжигают заледеневшую от холодной воды кожу, и это на удивление приятное ощущение.

 

– Не нужно зашивать, – дергаюсь я испуганно.

 

– В ране могло остаться стекло, – добавляет задумчиво.

 

– О, нет, я его уже вытащила, – сообщила с полуулыбкой на дрожащих от холода губах.

 

– Вытащила? – брови мужчины поползли на лоб.

 

– Да, что такого? – повела я плечами, будто вытаскивать из ран осколки моя основная работа.

 

– Я начинаю тебя бояться, – усмехается тот, и подхватывает на руки вытаскивая из душевой.

 

– Не нужно, ты намокнешь, я сама могу идти, – возрождаю, но он пропускает это мимо ушей, и выносит меня в спальню, устраивая на кровати.

 

– Поищу бинт, – бросает и быстро удаляется из комнаты.

 

А я в растерянности замираю. Что это было? Откуда такая забота? Внутри тут же оживают надежда. Но я безжалостно давлю её, как мерзкую крысу. «Он проявил к тебе человечность, не более того!»

 

– Бинт не нашёл, – Антон возвращается в комнату с белым полотенцем в руках. – Перетянем пока этим, до больницы должно хватить.

 

Он подошёл к кровати, опустился рядом, и аккуратно приподнял мою ногу.

 

– Я могу сама, – ринулась было я за полотенцем, но тот не отдал, скомандовав:

 

– Сиди смирно!

 

Я болезненно поморщилась, когда Антон принялся туго перетягивать рану, но не издала ни звука. Я вполне сносно умела терпеть боль. Да, я была способна вынести и не такое! Физическая боль, в сравнение с душевной, порою становиться отдушиной. Своеобразным спасением…

 

– Прости, за квартиру, я всё залила тебе кровью и не успела убрать, – прошептала, сосредоточено наблюдая за ним.

 

– Забей. И это… тебя нужно во что‑нибудь одеть, – добавляет муж окидывая меня недвусмысленным взглядом. И только сейчас я понимаю, что сижу перед ним в одном лифчике.

 

Машинально прикрыла грудь руками, и покраснела до кончиков волос.

 

– Там сумка, – смущённо указала головой на пол. – Подай, пожалуйста…

 

Он тут же поднял сумку и поставил рядом со мной на постель.

 

– Можешь выйти, я переоденусь, – попросила, отведя взгляда в сторону.

 

Антон ухмыльнулся, мол что я там не видел, тем не менее вышел. А я торопливо стащила с себя мокрые вещи, и переоделась в сухие.

 

– Готова? – послышалось из‑за двери.

 

– Да, – крикнула я, собирая в небрежный пучок влажные волосы.

 

Убрав испорченные вещи в сумку, я закрыла молнию, и повесила ее себе на плечо.

 

– Это не пригодится тебе в больнице, – нахмурился муж.

 

– После больницы, я поеду на вокзал, – сообщила спокойно, а у самой внутри что‑то неприятно сжалось.