Железнодорожный почтальон

Не знаю точно, сколько именно времени я пребывал во сне, но проснулся от резкого яркого белого света, который появился неизвестно откуда и, казалось, заливал все пространство, проникая в наше купе через вагонное окно. Это было настолько неожиданно, что я быстро встал с полки, оделся и мгновенно вышел в коридор. То же самое сделал и Геннадий, выбежав из купе почти сразу за мной. Тут я заметил, что очень хорошо выспался, чувствовал себя бодро и, можно сказать, даже был полон жизненной энергии.

Мощный, по всей видимости, источник света находился явно вне вагона (электропитание у нас в вагоне до сих пор не функционировало), и, судя по тому, что мы увидели через окна, свет этот целиком заливал и пространство вокруг двух наших вагонов, он был там везде, там, где вчера была кромешная темнота. Мы сразу же побежали в купе к Наталье Петровне, чтобы узнать, проснулись ли женщины. Костяшками пальцев я тихо постучал в дверь купе начальника вагона, и услышав характерный щелчок блокиратора дверей и слова «Да‑да! Входите, мы уже не спим!», уверенным движением отодвинул подвижную дверь.

– Доброе утро, Наталья Петровна! Привет, Полина! – произнес я, поочередно глядя на женщин, не заходя в купе и оставшись стоять в дверном проеме вместе с Геннадием.

– Доброе, ребята! – ответили обе женщины, а Полина ко всему прочему улыбнулась мне персонально, бросив на меня очень нежный и полный доверия взгляд.

Обе они уже сидели на нижней полке их двухместного купе, только Полина находилась рядом с окном, ярко белым от исходящего снаружи внушительной силы светового потока.

– Заметили? – коротко спросил я.

– Конечно, ребята, интересная и неожиданная перемена, – сказала Наталья Петровна, расчесывая волосы, – но от этого, кстати, электричества‑то в вагоне не появилось.

– Да, мы проверяли, свет не включается, все как вчера, – сказал Геннадий.

– Надо бы выйти в тамбур и посмотреть через входную дверь, может быть, что‑то да изменилось, этот свет явно идет снаружи, – предложил я.

– Сходите, ребята, но только осторожно! Мало ли что! – заботливо произнесла ВПН.

– Конечно, но вы тоже будьте наготове, не расслабляйтесь, и разбудите Степаныча, – попросил Геннадий.

– Я давно не сплю, – вдруг сказал оказавшийся рядом и позевывающий Виктор Степанович так, что немного испугал нас, – доброе утро всем!

– Ну, ты подкрался, Степаныч, – проговорил Геннадий, шутливо положа руку на область сердца, как будто бы от испуга.

– К выходу вместе пойдем, а дамы пока остаются в купе, – твердо почти приказным тоном заявил Степаныч, на что Наталья Петровна не высказала никаких возражений, кроме одного произнесенного слова «Идите, ребята!».

Мы спокойно, не торопясь, все втроем вышли в тамбур, а потом Степаныч сам открыл входную дверь вагона.

Первое, что оказало на нас воздействие, так это была сильнейшая волна свежайшего воздуха, которая буквально окатила нас троих и, как мне показалось, с шумом, будто под давлением, проникла в коридор вагона через незакрытую нами дверь из тамбура. Воздух чем‑то напоминал горный и был без каких‑либо запахов, но вдыхать его нам было даже приятно. И, разумеется, этот мощный поток белого света, который от долгого воздействия на сетчатку моих глаз и на затылочные доли коры моего головного мозга, уже начинал постепенно раздражать меня. Тем не менее, я захотел продолжить изучение ситуации, решив проверить, сохранилась ли еще невесомость за пределами вагона. Для этого я легонько оттеснил рукой стоявшего в дверном проходе Степаныча, чтобы тот не мешал мне продвинуться к выходу, взялся за поручни и начал осторожно убирать ноги с откидной площадки одну за другой…

Отлично, здесь ничего не изменилось, обе ноги так же, как и вчера, зависли над бездонной пропастью, только сегодня она была полностью залита этим белым ярчайшим светом, о происхождении которого мы не имели возможности даже догадываться, впрочем, так же как и о возникновении в этом необычном месте темноты и невесомости. И температура воздуха была точно такая же комфортная, как и вчера. Повисев так с минуту, я притянул себя в двери, держась за поручень, и запрыгнул на площадку, а потом мы втроем вернулись обратно в вагон. Степаныч сказал, что изучать обстановку дальше не было никакого смысла, потому что мы пока не имели представления, что еще, кроме яркого света, вдруг охватившего бывшее темное пространство, изменилось в этом новом для нас мире, пока мы спали…

Мы с Геной и Степанычем зашли в купе к Наталье Петровне и Полине, которые уже сидели возле стола и готовились завтракать, раскладывая те немногочисленные продукты, оставшиеся в наших пакетах и сумках. Едва мы зашли, женщины перестали накрывать на стол и вопросительно уставились на нас. Мы, разумеется, сразу же поведали о том, что увидели так сказать за бортом и представили ей наши суждения и скудные выводы. Более полной информации о происходящем нам все еще негде было получить. Пока мы не ощущали со стороны абсолютно никакого воздействия на наш организм, кроме, пожалуй, этого ослепительного белого света на наши глаза, хотя внутри вагона он не казался таким ярким как снаружи, и теперь даже помогал нам быстрее передвигаться по помещениям. Но электричества в вагоне, к сожалению, так и не появилось… Самое неприятное было то, что по той же самой причине невозможно было вскипятить воду, чтобы побаловать себя настоящим железнодорожным чайком с кусковым сахаром…

– Ребята, у меня к вам небольшая просьба, – переглянувшись с едва сдерживающей улыбку Полиной, произнесла Наталья Петровна с какой‑то хитрой ухмылкой, будто знала о чем‑то больше нас, – раз уже мы продолжаем жить в этих условиях, вы бы хоть печку затопили… угля‑то у нас навалом, зажигалки имеются, воды тоже пока хватит…

– Черт возьми! Как же мы забыли об этом!!! – почти вскрикнул Степаныч от полной досады, – мужики, называется, а про такую элементарную вещь и не подумали! Это же хоть позволит воду вскипятить и попить настоящего чайку, а может чего и сварить получится!

– Это точно, коллеги! – улыбаясь, сказала Полина.

– И давайте «Доширак» заварим! Хоть горячего поедим! – обрадовано произнес Геннадий.

– Вот что бывает, когда попадаешь в нестандартную ситуацию, забывается даже то простое, что может как‑то облегчить жизнь! – улыбаясь, спокойно сказал я, потому что еще одна проблема была решена, пусть и не на все сто процентов, но все‑таки…

– Мы с Ильей пойдем на растопку, – уверенно и четко проговорил Геннадий, а потом, обратившись ко мне, сказал, – ты не возражаешь, друг?

– Естественно, нет! – бодро по‑военному отчеканил я, и мы тут же направились в котельное отделение, которое располагалось совсем рядом с купе начальника вагона.

Я начал возиться около титана, сначала вычистил жерло от золы, а потом заново положил туда несколько мелких дровишек, кусочки бумаги и при помощи найденных возле титана тонких лучин и зажигалки стал распалять топку. Благо, насыщенного кислородом воздуха было более чем достаточно для поддержания горения. Геннадий в это время пошел за дополнительными порциями угля. Я поджег бумагу, от сильного пламени которой быстро занялись деревяшки, и вот уже в топке заплясал живой огонек. Благодаря ему, в котельном отсеке стало даже как‑то уютнее, особенно в сочетании с потрескивающими горящими дровами. Я продолжал постепенно добавлять все больше и больше принесенного Геннадием черного топлива, и пламя стало стремительно нарастать, нагревая воду до так нужного нам кипятка. В сочетании с достаточным поступлением кислорода, разогретый титан гудел, как настоящая деревенская печь…