Железнодорожный почтальон

После этого, с хитрой усмешкой Геннадий добавил:

– Илья, ну как, пообщался с девушкой? Ты ведь ходил с соседкой из багажного поговорить?

– Ну… пообщался, а что?

– Да нет, все нормально, – невозмутимо ответил Гена, – я с ней знаком с тех пор, как работаю здесь, она из нашего железнодорожного почтамта. Хорошая женщина, муж у нее тоже на дороге работал, путейцем, но около года назад она стала вдовой, супруг погиб, можно сказать, прямо на работе, поездом его… в общем, несчастный случай…

– Как это страшно! Представляю, что она пережила! А что, она разве так ни с кем и не связала жизнь? – с тайным интересом спросил я. – Такая привлекательная женщина…

– Смотрю, уже успел заметить… Слышал, что нет, говорят, очень уж она своего мужа любила.

– А дети есть?

– Говорили, вроде дочка у нее, так она все больше с бабушкой живет, Полина сам понимаешь все в рейсах, да в рейсах. Понять человека можно, поездки по железной дороге прекрасно отвлекают от жизненных неприятностей, здесь она чувствует себя по‑другому, не так больно на душе, – рассуждал Гена.

– Понятно, когда теряешь близких тебе людей, это всегда печально, – грустно заметил я и сразу замолчал, вспомнив о своей трагедии…

– Ну, ты, это, если хочешь, можешь продолжить общение…, – осторожно, чтобы меня случайно не обидеть, произнес Геннадий.

– Ладно тебе, дальше видно будет… Что, давай спать, пожалуй!

– Да, давай покемарим, у нас еще часа четыре до Перми…

Петровна, как и обещала, разбудила нас с Геной вовремя, минут за сорок до подхода к станции. Мы встали с купейных полок, сонные и ежеминутно зевающие, и направились в кладовую, где принялись за привычную работу. Степаныч отдыхал, поэтому мы все готовили без него, и когда поезд прибыл в Пермь, то обмен почты был проведен нами продуктивно и слаженно, под светом ночных станционных фонарей, бьющих в непривычную к такой яркости сетчатку глаза своим обжигающим белым светом. Багажный вагон на этот раз отдал свой груз очень быстро, разгрузку проводил один из мужчин их бригады, Полины на перроне я не заметил по вполне понятной причине (пусть ночью женщина поспит!). После окончания обмена, мы с Геннадием вернулись в купе и тут же завалились на свои полки и сразу заснули, потому что следующая станция Екатеринбург будет часов через пять, уже под утро, поэтому надо было выспаться. Ближе к утру нас также разбудила всегда бодрая на вид Наталья Петровна, и мы совсем вялые, продирающие глаза ото сна, направились в кладовую готовить очередной обмен почты. Все‑таки удивительно, как наша ВПН может оставаться такой энергичной, несмотря на ночное время суток?! Понятно, что в этом играет роль не только многолетняя привычка и богатый опыт, но и, само собой, высокое чувство ответственности за свое дело, за наше общее дело…

Поезд уносил нас все дальше и дальше на восток. К сожалению, весь Средний Урал мы проехали ночью, и в этом рейсе мне не удалось полюбоваться красотами обширного горного массива, разделяющего Европу и Азию, увидеть разделяющий обе части света приграничный знак. Из прежних своих путешествий по Транссибирской магистрали я помнил, что после этих красивых горных мест, поезд будет долго проноситься по очень ровной и скучной местности, которая географически является продолжением зоны казахских степей, поэтому можно будет не особенно стараться смотреть в окно, а заняться своими делами, что‑то почитать или просто отдохнуть. На этом участке пути, где из окна не видно ничего, кроме унылого лесостепного, но больше степного, пейзажа с время от времени пролетающими за окном небольшими полустанками, наш неутомимый пассажирский состав в течение целого дня делал получасовые остановки на станциях Тюмень, Ишим и Омск.

Наша бригада как всегда оперативно и слаженно делала свое почтовое дело, выгружая и загружая тюки с письмами и посылочные коробки с наклеенными синими лентами с надписью «Почта России» точно в соответствии с сопроводительной документацией. Это делалось как обычно под зорким контролем начальника вагона Натальи Петровны, которая привычно заносила в учетную ведомость данные о полученном и переданном почтовом грузе.

Вышло так, что на всех этих трех станциях поезд принимали не на первый путь, как бывало чаще всего, а на третий или четвертый, то есть, платформы там были низкими, поэтому появлялись некоторые неудобства для осуществления погрузки и выгрузки почты. Но такая мелочь меня совершенно не беспокоила и моего бешеного рабочего энтузиазма ни капли не снижала. Однако каждый раз, выходя на платформу во время погрузки и устремляя свой взор в сторону багажного вагона, среди членов ее бригады я почему‑то не видел Полины, хотя все мужчины привычно суетились с обменом багажа. Я не знал, почему именно женщина не выходила на воздух вовремя остановки в дневное время, но спросить об этом у ее коллег я не решался, было по‑человечески неудобно. Ничего, постараюсь узнать потом…

Кстати, для себя я отметил, что с каждым разом у меня получалось делать работу все лучше и лучше, а значит, начал появлялся опыт, приобретались новые незнакомые мне доселе навыки. Например, я уже не путался в сопроводительных документах на почтовые отправления и цепким тренированным взглядом сразу же находил нужные во время процесса сортировки и выдачи, также увеличилась моя скорость сортировки писем по ячейкам. Конечно, в свободное время, я обязательно читал не только художественную литературу, которую предусмотрительно взял с собой, или брал из Интернета, но и учебные пособия, которыми была в достаточном количестве обеспечена наша бригада, как впрочем, и остальные.

Наш поезд продолжал свой неутомимый бег вперед, чтобы через еще полстраны доставить нас и наш специальный груз прямо к самому берегу бухты Золотой Рог, которая, сообщаясь сначала с Амурским и Уссурийским заливами, выходит прямиком к Японскому морю. Дело в том, что железнодорожный вокзал во Владивостоке расположен так сказать у самого синего моря, то есть практически возле берега упомянутой бухты. Подъезжая к вокзалу, из вагонного окна твоему взору открывается великолепный вид на залив, на берегу которого расположен также и морской порт. Я знаю, о чем говорю! Мне однажды уже посчастливилось побывать в столице Приморья, этого расположенного на широте Сочи дивного края многочисленных поросших лесом сопок, просторных долин, небольших быстрых весело журчащих на мелководье и извилисто снующих по местности речушек, многочисленных мохнатых ночных мотыльков, ночных полевых светлячков и… запредельно высокой влажности атмосферного воздуха. Только она способна превратить любую мелкую царапину в долго незаживающую и очень болезненную ранку…

Цепкая память мгновенно вернула меня в то время, когда я был совсем молодым и в этом удивительном крае проходил срочную службу в рядах Советской армии. Именно во время службы и удалось мне по разным причинам побывать и во Владивостоке, и в городе Находка, и в Партизанске, и даже в Уссурийске, где я впервые в жизни попробовал красную икру… Более того, мне удалось искупаться в Японском море, правда в тот период вода была очень холодная, несмотря на жаркое лето. Помнится, в местности, где располагалась наша воинская часть, однажды началось такое сильное наводнение, что я смог наблюдать, как вода прибывает буквально на моих глазах, в результате, автомобильные мосты были разрушены, дороги размыты, линии электропередачи порваны. Но военные нашли способ продолжать жить и непрерывно нести службу даже в таких условиях. Разумеется, со временем все было восстановлено. Думая о своей былой службе, не перестаю удивляться тому, что судьба забросила меня именно в Приморье… Ведь как раз в этих местах во время Гражданской войны мой дедушка воевал в отряде небезызвестного красного командира Сергея Лазо…