Зимний рыцарь. Сказки для барышень любого возраста

– Ты не разочарована, Цветик? – негромко спросил Князь.

– Я не могу тебя увидеть, – пожаловалась я. – Ты обещал, что покажешься мне после полудня.

– Сначала твой отец должен отдать мне тебя, – вздохнул Полес. Я быстро развернулась к родителям.

– Отец, я говорила, что моим мужем станет победитель. Вот он. Я выйду замуж за Полеса, сына Дубровника.

Отец встал, поглаживая бороду.

– Полес, сын Дубровника, – медленно и важно начал он. – Ты сильнее всех претендентов на руку Златоцветы. Я отдаю свою дочь тебе. Будь ей хорошим мужем.

Порыв ветра согнул до земли ветви берез и яблонь. Содрогнулась земля. Плеснула вода в колодце. Я обернулась к Князю Леса.

– Теперь ты моя навсегда, – шепнул он и поднял платок с моего лица. Дымка исчезла. Я видела зеленые глаза, обещавшие мне все – и любовь, и нежность, и счастливую жизнь рядом с ним в месте, которое навсегда притянуло мое сердце. Видела золотые волосы, до которых так и хотелось дотронуться. Видела улыбку на мягких губах, умеющих шептать невыразимо желанные слова. В первый раз видела настоящего Князя Леса – и не хотела отводить взгляда.

– Горько! – заорал кто‑то в толпе, и остальные поддержали его: – Ой как горько!

Губы Князя легко коснулись моих, и меня пронизало странное чувство. Я вынуждена была ухватиться за плечи мужа, чтобы не упасть, и он поддержал меня за талию. Чувство не уменьшилось, а только увеличилось. Я теснее прижалась к мужу, едва осознавая, что делаю.

Полес с неохотой оторвался от меня.

– Чартогрый, – негромко проговорил он. – Возвращайся в Лес. Скажи всем, что с этого дня у нас есть княгиня, и это та, которую все так ждали.

– Да, пресветлый Князь, – весело проверещал лесной дух и исчез.

– А теперь за свадебный пир! – провозгласил отец, спускаясь к нам. – Ты сделала хороший выбор, Злата. Мне нравится твой муж.

Он крепко пожал руку Полесу, похлопал его по плечу и первым отправился в сторону ломящегося от яств стола.

– Знал бы он, кто ты на самом деле, – улыбнулась я.

– Может быть, он и догадывается, но никому и никогда об этом не скажет.

Мы вынуждены были просидеть на свадебном пиру до заката, выдерживая любопытные взгляды девушек, подозрение в глазах мамы, восторги братьев, требующих обязательно научить их такому ведению боя, и многословные поздравления, заканчивающиеся обязательным возгласом «Горько!». Чем ниже опускалось солнце, тем соленее становились шутки, и близилось время, когда новобрачных начнут провожать на брачное ложе, чего мне всеми силами хотелось избежать.

– Хочешь уйти?

– Да! – я вложила в короткое слово все, что клубилось в душе.

– Просто мысленно скажи себе, что тебя никто больше не увидит. А я сделаю так, что они и не вспомнят о сбежавших новобрачных.

Никто не заметил, как приоткрылись, а потом закрылись ворота.

– Так ты с самого начала мог так сделать? – пораженно поинтересовалась я.

– Да.

– А почему не сделал?

– Мне казалось, ты хочешь настоящую свадьбу.

– Я хочу только одного – быть с тобой, – выдохнула я. Князь улыбнулся, коротко свистнул, и к нам выскочил огромный лось. Полес подсадил меня на его спину, сел сам позади, и громадный зверь медленно направился в глубины Леса.

С тех пор в Лесу стали появляться золотые цветы. Среди местных жителей распространилось поверье: найти их – к удаче. Значит, тебе улыбнулась Княгиня Леса.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мужчина в доме

 

День не задался с самого утра. Первое, что я увидела, протерев глаза – это нежившегося на поставленном с вечера тесте (к счастью, прикрытом полотенцем) Баюна. Вырванный из сладкого сна моим возмущенным криком кот обиделся и одним прыжком с грохотом удрал в окно, попутно снеся ставню, давно держащуюся на одной петле и честном слове. Кадка, сброшенная могучими задними лапами, рухнула на пол и покатилась. Тесто уже приготовилось выйти погулять, но было остановлено и отправлено подходить заново.

Дальше – больше. При попытке наколоть дров с обуха слетел топор. Заложенные в печь отсыревшие от росы полешки шипели и отказывались загораться, а, когда пламя, наконец, занялось, выяснилось, что дымоход требует прочистки, или я рискую задохнуться в густых клубах. В довершение всего избушка, ковыряясь в земле, ушибла палец на левой ноге, вздрогнула, заскрипела от боли и поджала ее под себя, в результате чего с полок посыпалась немудреная посуда, вторично рухнула многострадальная кадка и перекосилась дверь.

Вздохнув, я оглядела образовавшийся кавардак, заплела косу потуже и занялась делом. Прежде всего – поврежденная курья нога, поскольку в перекосившейся на один бок избушке убирать невозможно. И выйти из нее – тоже.