Зимний рыцарь. Сказки для барышень любого возраста

Родовичи одновременно выдохнули. В моих ладонях играл и плескался язычок пламени, посланного Отцом‑Сварогом. Мне он не причинял никакого вреда, но, поднесенный к специально сложенным горкой веточкам и сухой бересте, перескочил на них, облизнул, и через считанные секунды вырос в рост человека. Молодые парни, лучшие охотники Рода, быстро разнесли небесный дар по остальным кострам, и вскоре вся поляна ярко осветилась семью огненными столбами.

Грехи прошлого года ушли, сгорели в очищающем пламени. Мир возродился. Морана вновь проиграла. Темнота, рассекаемая языками пламени и стреляющими искрами, неохотно отступала, пряталась в тени сосен, за высокими сугробами и в глубоких буераках. Я удовлетворенно вздохнула, встряхнула руками и встала, чуть пошатнувшись. Чьи‑то руки не дали мне упасть, подхватив за плечи и накинув на них шубку. Хотя не стоило обманывать себя: мое сердце безошибочно знало, кто тот нежданный помощник, стоявший за спиной. Повернувшись, я без удивления уперлась взглядом в широкие плечи, копну густых светлых волос, припорошенных снегом, и глаза цвета речной воды в солнечный полдень.

– Спасибо, Яромир, – сами собой сложились в улыбку губы.

– Не замерзни, ворожея, – широко усмехнулся он. – Шубка‑то, смотри, совсем истрепалась.

Его кто‑то позвал, и первый красавец в селении, балагур и самый меткий охотник Рода растворился в переплетении теней и света. Я, запахнув шубку, прислонилась спиной к сосне.

Родовичи, восславив Сварога, приступили к празднованию. Кто‑то, бережно прикрывая огонек, нес его домой. Кто‑то, нацепив вывернутую шубу и намазав лицо сажей, пугал весело визжащих ребятишек. Незамужние девицы выстроились цепочкой и шли посолонь, огибая горящие костры и втягивая в свой хоровод всех, мимо кого проходили.

Я присмотрела к девушке, шедшей во главе и несшей яркую звезду на шесте – знак второго сына Сварога, Дажьбога Сварожича. Статная, ладная, с длинной пшеничной косой, перекинутой на высокую грудь… Не она ли стояла рядом с Яромиром, ожидая появления небесного огня?

Серебристо рассмеявшись, девица ухватила за рукав ничуть не возражающего Яромира и втолкнула себе за спину – обнимать за талию и вести танок вместе с ней. Звонко лилась обрядовая песня, пылали густым румянцем щеки‑яблочки, искрились весельем изумрудные глаза… Горазд знал, как назвать дочь – Красава.

Мне внезапно стало зябко. Запахнув получше шубку – и почему Яромир сказал, что она истрепалась? – я тихо двинулась назад. Уже скоро, когда закончатся песни, девушки прибегут ко мне гадать.

Конечно, испытывать судьбу можно всю следующую дюжину дней. Девушки будут этим заниматься и поодиночке, и в компании: бросать сапожок за ворота, задирать рубашки и просовывать обнаженную нижнюю половину тела в баню, класть под подушку гребень. Но, по обычаю, в ночь Солнцеворота им гадает ворожея Рода, и это гадание считается самым правильным, самым неизменным.

Я еле успела достать все необходимое для гадания, как в дверь нетерпеливо постучала крепенькая хохотушка Любаша, а за ней тонким ручейком потянулись остальные девушки. Они влетали в избу, принося с собой морозную свежесть и взволнованное ожидание, а уходили кто радостно‑восторженная, а кто и откровенно расстроенная. Последних я старалась утешить, говоря, что Рожаницы еще могут и передумать, а после этого года придет еще один, и еще, и еще, и судьба, наконец, подарит суженого. Девушки кивали, глотая слезы, и, обнадеженные, уходили. Они не задумывались, что их успокаивает их ровесница, которой, скорее всего, суждено провести жизнь одной.

Мало кто из мужчин соглашался взять в жены ворожею. По разным причинам: кто боялся приворота, кто считал их бесплодными: ведовство, дескать, не может не сказаться на здоровье, кто опасался разного рода нечисти, с которой приходится иметь дело… Как правило, ворожеи доживали до глубокой старости безмужними и бездетными и, чувствуя, что подходит их срок, подыскивали себе продолжательницу дела. Как Собрана – меня.

Небо уже посерело. Кот Василий спрыгнул с лавки, потянулся и хрипло мяукнул, намекая, что неплохо бы и позавтракать, когда в дверь, едва стукнув для порядка, вошла Красава.

– Доброй ночи, – неохотно буркнула она, присаживаясь на край скамьи.

– Скорее уж доброе утро, – устало улыбнулась я. – Подожди, я свечи сейчас достану. Успела все убрать.

– Мне не нужно гадать, – отрывисто заявила девушка. Я непонимающе посмотрела на нее.

– Тогда зачем же ты пришла, голубушка?

– Я и сама умею гадать, – запальчиво продолжила она. – Моя бабка была ворожеей, и ее дар передался мне.

Теперь я начинала понимать неприязненное отношение ко мне дочери старейшины. Соперницу она во мне видела, что ли? Было бы чему завидовать…

– Тогда зачем же ты пришла?

Красава набрала воздуха в пышную грудь.

– Мне нужно приворотное зелье!

– Зачем? – еще сильнее удивилась я. – Если Рожаницы соединили ваши жизни…

– Соединили, – оборвала меня девушка. – Я гадала, и по всему выходит он. Но боюсь, что… Брысь! – Красава отпихнула ногой подобравшегося поближе Василия. – Он не понимает своего счастья. Мне нужно его приворожить, а дальше все пойдет как по маслу.

– Подожди, Красава. Сначала давай я тоже погадаю тебе.

Несмотря на недовольную гримаску гостьи, я поставила перед ней наполненную до краев чашу, пододвинула свечи так, чтобы их пламя отражалось в воде, и прошептала нужный заговор.

– Смотри в воду и увидишь своего суженого.

Сама я отвернулась к окну, глядя на посветлевшее небо и черные линии березовых ветвей на его фоне. Не хотелось ни смущать девушку – хотя, кажется, Красаву смутить невозможно – ни видеть лицо того, кто покажется на дне чаши.

Обычно проходило не менее четверти часа, прежде чем гадающая девица издавала радостный визг. Иногда мы ждали вдвое‑втрое дольше, пока вода не мутнела. Это означало, что сегодня Рожаницы ничего не скажут. Однако Красава вскрикнула уже через пару минут и так сильно оттолкнула от себя чашу, что вода выплеснулась на стол.

– Вот! – с непонятным ожесточением выплюнула она. – Я же говорила, что это он! Яромир!

Я не удивилась, услышав это имя. В памяти еще не успел стереться образ веселого охотника, обнимающего красавицу за тонкий стан и поющего вместе с ней обрядовую песню.

– Мне нужен приворот! – повторила Красава. – Виринея, сделай мне его!

– Не могу, – отрицательно покачала я головой. – Точнее, могу, но не буду. Если Рожаницы соединили ваши судьбы, то приворот только навредит. В вашей жизни не будет счастья. Подожди немного, и все сложится само собой. Хочешь, погадаю, выйдешь ты замуж в этом году или нет?

Красава словно не слышала меня.

– Не будет счастья? – визгливо повторила она. – Ведьма, ты сама понимаешь, что говоришь? Я справлюсь без тебя!

Мазнула по воздуху роскошная пшеничная коса, взвихрился подол праздничной рубашки, хлопнула дверь – Красава, не удосужившись попрощаться, выскочила в мороз. Я пожала плечами, провела по столу полотенцем, вытирая расплескавшуюся воду, а потом внезапно придвинула чашу к себе. В темной глубине мигнуло свечное пламя. Губы зашептали знакомые слова. Повеяло теплом от ладони, прошедшей над прохладной водой.