92 дня

– Тринадцать‑пятнадцать. Но одному шестнадцать, Ярику. Он у нас мой зам, – гордо проговорил Данил.

– Так, народ! Время! Погнали на ужин! – скомандовал Сергей.

Ребята растолкали сонного диджея и дружно отправились навстречу бесподобному аромату картофельного пюре и нежнейших куриных котлет.

10. Оля

Лагерь «Карагайский» всегда относился к городскому хозяйству, и отдыхали там из года в год одни и те же. Своя лесная семья. Дети магнитогорских педагогов, врачей и работников городской администрации каждое лето встречались на огороженном кусочке целебного воздуха, где соревновались, дружили, влюблялись.

Родители Оли Калининой преподавали старшеклассникам общеобразовательной школы физику и математику, поэтому сама Оля была постоянной гостьей «Карагайского». Высокая, крупная и не по годам развитая во всех отношениях девушка не давала покоя неокрепшим мужским сердцам. Таких, как Оля, называли «кровь с молоком». Только в её молоко кто‑то щедро сыпанул корицы, для пикантности.

Это лето в лагере для Оли обещало стать последним. По крайней мере, в качестве пионерки. Она закончила десятый класс, и в следующем году каникулы планировала посвятить поступлению в вуз и переезду. Оля с детства мечтала стать стюардессой, но родители настаивали на экономическом. Как бы там ни было, детство заканчивалось, и проводить его девушка собиралась со всеми почестями. С первых дней в родном «Карагайском» она заняла лидерскую позицию, стараясь проявлять себя во всём.

У старшего отряда девочек выдалось двадцать свободных минут, и воспитанницы устроили посиделки на лавке возле дачи. Утреннее солнышко припекало их ещё детские, но уже взрослые мордашки, оставляя приветы в виде тёмных пятнышек на щеках и носах.

– Как вам наша танцуля? – спросила одна из девочек.

– Нормальная, вроде, – Оля задумчиво приподняла плечи.

– Я вчера слышала, что старшая вожатая и ещё какая‑то вожатая не особо были ей довольны после линейки, – прошептала курносая девчушка с большими карими глазами.

– С чего это? – Олин голос сделался серьёзным и низким.

– Не знаю. Я не весь разговор слышала, но они точно на неё бочку катили.

– Интересно… Надо будет с этой Ариной поболтать по душам, – заявила Оля, и девочки закивали, как одна.

Перед глазами Калининой вдруг отчётливо возникла картина: «Лена и Алина кричат на неё за то, что она не может повторить движение. Кричат прямо на линейке, при всех. Несмотря на железный стержень внутри, глаза напора не выдерживают. Обида стекает по Олиным щекам мокрыми каплями на радость завистницам из другого отряда». Девушка сжала кулаки от злости. «Не думай, Леночка, что я забыла!» – прошептала Оля. «Я всё помню. И должок тебе обязательно верну!».

Послеобеденные занятия у хореографа по расписанию проходили редко. Как правило, в это время отряды либо готовились к вечерним мероприятиям, либо участвовали в дневных. Но иногда встречи с детьми на линейке во второй половине дня всё‑таки случались. Этой встречи Оля ждала несколько часов.

– Арина, скажите, а Лене правда не нравится ваша работа? – спросила прямолинейная пионерка.

– Во‑первых, «скажи», а не «скажите». А, во‑вторых, с чего ты взяла? – доброжелательность вмиг исчезла с лица хореографа.

– Ну‑у‑у… Мы просто вчера разговор слышали после линейки Открытия.

– Не знаю, что вы там слышали, но…

– Я просто хотела сказать, – перебила Оля, – что если вам нужны союзники в войне с этой стервой, то я к вашим услугам.

11. Полина

Вожатую старшего отряда мальчиков Полину Берёзкину коллеги прозвали «берёзой». Ей наименование крайне не нравилось, и девушка готова была растерзать каждого, кто так к ней обращался. Поэтому в лицо Берёзкину называли Полиной, а за спиной – «берёзкой» или «берёзой». К слову, многие отмечали сходство вожатой с благородным деревом: высветленные длинные волосы, белая кожа, глаза, цвета молодых веточек с неокрепшей корой. А ещё Полина отличалась какой‑то особенной холодной красотой и несгибаемостью, как горделивая берёза.

В комнате над своей кроватью девушка повесила дорогие сердцу снимки с фотосессии городского конкурса красоты, карточки с семьёй и несколько портретов с любимым. Полина специально распечатала фотографии на обычной бумаге, чтобы они лучше держались на неровной стене. Тумбочка вожатой сплошь была заставлена косметическими тюбиками и флакончиками производства Франции, Италии, Германии, а во главе композиции красовался небольшой букет полевых цветов в аккуратно обрезанной половине пластиковой бутылки.

Берёзкина подкрасила чёрные брови, расчесала волосы и улыбнулась себе в небольшое настольное зеркальце. «Кто на свете всех милее? Конечно, я!».

– Ну, что, ребята! Сегодня у нас клипы, – объявила вожатая отряду.

Мальчишки выстроились в шеренгу в холле своего корпуса в полной готовности к репетиции.

– А что такое клипы? – спросил один из мальчишек.

– Нам нужно выбрать любую песню и придумать к ней клип, – объяснила Полина. – Кто‑то будет петь, кто‑то играть на инструменте, остальные – подтанцовка и массовка.

– А чего мучиться? – заговорила воспитательница Наталья Ивановна. – Есть же хореограф. Надо её попросить нам движения накидать!

Вторая вожатая Ксюша закусила нижнюю губу, опасаясь реакции коллеги.

– Не будем мы никого просить! – Полина сильно повысила голос. – Я сама всё сделаю.

Песню отряд выбирал общим голосованием. Остановились на композиции «Белая стрекоза любви» группы «Quest pistols». Ксюша сразу же взялась за карандаш, прикидывая, какие костюмы можно соорудить до вечера, Полина разучивала с отрядом движения, а Наталья Ивановна следила за процессом и блюла жёсткую дисциплину.

– Андрей! Я разве так показываю? – почти кричала Берёзкина. – Я тебе в десятый раз повторяю! Ногу надо заводить назад после шага! Вот, смотри, – она снова по полочкам разложила движение.

– Не могу я так! – психанул пионер. – Я в каратэ хожу, а не в балет! – парень махнул рукой, развернулся и ушёл в комнату.

– У меня тоже не получается! – поддержал другой.

– И у меня!

Один за одним ребята расходились по палатам.