Абандон 2

– Подтверждаем, – ответили на том конце, – производство не отвечает. Опасаемся обрушение цеха флотации.

– Приняли, – сказал я, – главного будить?

– Отрицательно. Сейчас ничего сделать нельзя. Доложите, как проснётся.

– Приняли, – ответил я.

Только я поставил рацию обратно на подоконник, как снова кто‑то вклинился на французском. Голос был взволнованный. Он прорывался через вой ветра и какой‑то посторонний шум.

Ему ответили, тоже на французском. По интонации я понял, что задали какой‑то вопрос.

 

Через секунду снаружи опять что‑то ухнуло. В этот раз слабее и дальше. А ещё я услышал какую‑то странную стрекотню, прорывающуюся сквозь ветер. Что‑то вроде: «щёлк‑щёлк‑щёлк‑щёлк‑щёлк».

– Арти, что это? – снова спросила Соня.

Я не успел ответить: снова ожила рация. Первый голос теперь что‑то кричал. На заднем фоне слышался тот же ритмичный звук, довольно громкий. Из рации он звучал как «та‑та‑та‑та‑та… та‑та… та‑та‑та». И – уже знакомое щёлканье снаружи, в отдалении.

– Это что, автомат? – ещё один вопрос от напарницы.

– Да, – кивнул я, – скорее всего…

– Административный складу, – кто‑то опять обращался к нам.

– На связи административный, приём, – ответил я.

– Вооружённую охрану на уязвимые места. Будите всех, – голос на той стороне звучал тревожно, но уверенно. Это немного успокаивало.

– Принято, – ответил я и добавил: – Что случилось?

– Пока не можем понять. Разбираемся. Ребята с производства говорят о каком‑то вторжении. Может, местные, которые сегодня сбежать пытались, но не дошли до посёлка, пытались найти укрытие.

– Но почему их не пустили? Приём, – удивился я.

– У нас нет сейчас такой информации. Надо ждать, – ответил голос, – отбой.

Снаружи снова послышалась стрекотня. А потом глухой звук, подозрительно похожий на взрыв. И ещё один.

– Блин, у них там война настоящая, что ли? – прошептала Соня.

– Надо будить остальных, – сказал я, уже в полный голос. И словно в ответ на мои слова за ширму вошёл Александр.

– Что случилось? – спросил он, – флотация не выдержала, да?

– Вероятно, – кивнул я, – но что‑то ещё происходит. Не пойму что. Нас попросили всех разбудить и выставить вооружённую охрану в «уязвимых местах». Так понимаю, это всех входы.

Александр вышел и в основном помещении зажёг большой фонарик, направив луч в потолок.

– Господа, подъём, – произнёс он громко, – судя по всему, ночь простой не будет.

 

Стоило только всем проснуться, а охране занять места у входов с оружием в руках – странные звуки и движения прекратились.

Александр ушёл за ширму и о чём‑то переговаривался на французском по рации.

– Возможно, на производственное укрытие было совершено вооружённое нападение, – сказал он, вернувшись, – наверно, рассчитывали, что часть продукции осталась на месте. Скорее всего, кто‑то из местных. Вероятно, нападение готовилось давно – а тут просто воспользовались ситуацией. На складе было всего четыре слитка с последней плавки, их не успели вывезти. Связи с производством нет.

Анна всхлипнула и поднесла руку ко рту.

– Сейчас мы ничего не можем сделать. Остаёмся на месте до того момента, как стихнет ураган. Возможно, всё не так плохо. Если им нужно было только золото – они могли уйти, лишив оставшихся средств связи.

– Но куда они ушли, в такой ураган? – спросила Соня, – там ведь невозможно находиться!

– Может, у них был тяжёлый транспорт. Скажем, угнали карьерный самосвал. Такую массу даже такой ветер едва ли сдвинет с места, – ответил Александр, – сейчас гадать бесполезно. На нас они, скорее всего, не двинутся, у нас тут нечего брать. Но сохраняем бдительность.

Как только он закончил говорить, сквозь завывания ветра за стенами прорвался звук, от которого у меня зашевелились волоски на руках. Это было похоже на протяжный стон, только необычно громкий. Полный такой неизбывной тоски, что хотелось залить уши воском, лишь бы не слышать его ни секундой больше.

Все замерли.

Это продолжалось пару секунд. Потом звук стих.

Я заметил, что Антуан стоить чуть поодаль остальных. В руках он теребил какую‑то штуковину, издалека похожую на деревянную игрушку. Его лицо приобрело пепельный оттенок, лоб был в холодной испарине. Кажется, он испугался куда сильнее остальных присутствующих.

– Ч… что это? – спросила Соня.

– Сложно сказать, – вздохнул Александр, – кто‑то из местных зверей, вероятно. Может быть, ветер разорил логово или что‑то в этом роде.

– Ужас… – прокомментировала Анна.

– Да, мало приятного. Эти места будут долго оправляться от удара, – кивнул Александр, – а если подтвердиться информация о нападении – очень вероятна войсковая операция с фильтрацией. И другие неприятные вещи…

Анна достала из вещей большую газовую горелку и поставила кипятиться воду в кастрюле из нержавейки.

– Кто‑то будет кофе? – спросила она, – правда, есть только растворимый.

Все подняли руки.

Кофе пришёлся удивительно кстати. Прошёл час. Потом ещё один. Снаружи было только завывание ветра. Постепенно все как‑то приободрились. Разбойное нападение и ураган – да, неприятные вещи, но мы по‑прежнему под защитой надёжных стен и вооружённой охраны. А времени до утра оставалось всё меньше.

– Пойду спрошу, как дела у соседей, – наконец, сказал Александр и направился за ширму.

Через минуту мы услышали его приглушённый голос, что‑то бормочущий на французском.

Я начинал раздумывать – не поспать ли мне всё‑таки. Но бормотание Александра всё продолжалось, назойливо и монотонно. У меня ушла пара минут, чтобы сообразить: он так и не получил ответа.

В конце концов, геолог вернулся к остальным. На его лице была лёгкая тревога.

– Уснули они там, что ли… – сказал он.

– Может, рация разрядилась? – предположила Анна.

– Так вроде запасные аккумуляторы есть.

– Ну, может, забыли упаковать в суете. У нашей, кстати, как заряд?

– Не проверил, – ответил Александр, разворачиваясь и снова возвращаясь за ширму, – сейчас гляну.

Из‑за ширмы послышались какие‑то щёлкающие звуки. Потом писк рации и белый шум. После этого геолог снова начал что‑то говорить по‑французски. И снова без ответа.