Адские чары

– Мамы дома нет, но она вернется с минуты на минуту. А в Летний сад я действительно не пойду. Вы угадали, я нахожусь в самом престижном для меня обществе, о котором могла только мечтать. Но я вам глубоко благодарна, что вы зашли за мной, – это дает мне случай представить вам, моим лучшим подругам, Алексея Аркадьевича Басаргина как моего жениха.

Кира улыбнулась, внутренне наслаждаясь изумлением и едва скрытой завистью своих «лучших» подруг.

Последовали горячие поздравления, сопровождавшиеся поцелуями, и Кира пригласила их на свадьбу.

Беседа велась веселая, но Лизе с Дашей, видимо, не сиделось, и они скоро распрощались, говоря, что надо идти в Летний сад и что им неловко заставлять себя ждать.

– Новость их подгоняет, и они разнесут ее по всем знакомым, а к вечеру на нас посыплется град поздравлений, – смеясь, заметил Басаргин.

Он взял руки невесты и стал их целовать. Но в этот момент смрадный запах, который мучил Киру у колдуньи, пахнул ей в лицо.

Она побледнела, и сердце тревожно забилось, но волнение и радость победы быстро изгладили тягостное впечатление, тем более в эту минуту у входной двери снова раздался звонок.

На этот раз приехала сама Нагорская. Можно себе представить ее удивление и радость при известии, что Кира – невеста!

Смеясь и плача, она обняла жениха и невесту.

Когда первый порыв радости улегся, заговорили о делах. Свадьба была единогласно назначена после Нового года.

Алексей Аркадьевич предложил Кире путешествовать по Италии, но Кира ответила, что лучше отложить заграничную поездку до лета, когда Басаргину легче получить двухмесячный отпуск, и жених откровенно высказал свое удовольствие по поводу этого решения.

По совести говоря, он не любил путешествий с их неизбежными перекочевками из гостиницы в гостиницу, хлопотами и суетой. Ему более улыбалась перспектива провести медовый месяц в собственной уютной квартире. Повар у Басаргина был отличный.

При этом он сообщил невесте, что в его доме, на Знаменской, в первых числах ноября освобождается красивая, большая квартира, которую можно будет отделать по собственному желанию. За первым днем помолвки настало оживленное время – шили приданое и устраивали квартиру.

Светские развлечения также очень занимали Киру, да и вообще она чувствовала себя совершенно счастливой.

Ожидавшая ее привольная, веселая жизнь и удовлетворенное тщеславие ослабили и почти заглушили робкие упреки совести. Кира забыла о том, каким путем она достигла благополучия. И все‑таки бывали минуты, когда ее блаженство омрачалось. Случалось это всякий раз, когда ей казалось, что от жениха исходит отвратительный трупный запах. Тогда она вспоминала о том, что произошло на Волковском кладбище.

Иногда и сам Алексей Аркадьевич казался странным. Настроение его вдруг изменялось: совершенно непонятно почему из веселого, оживленного влюбленного он становился мрачным, нервным и, по‑видимому, с трудом сдерживал неприятные чувства, которые его волновали.

Как‑то раз вечером жених был особенно сильно раздражен. Кира участливо его спросила, здоров ли он. Он подсел к ней на диван, порывисто схватил ее руку и сжал до боли.

– Ах, я и сам не знаю, что со мной происходит… Я совершенно здоров, а между тем меня точно мучает что‑то до смешного странное, чего я не могу понять. Это началось с того кошмара или обморока, который был у меня приблизительно месяца два тому назад…

– Расскажите, что же с вами случилось! Может быть, это нервная болезнь, которую надо лечить? – тревожно спросила Кира, охваченная вдруг смутным страхом.

– Да вы будете смеяться, когда услышите эту галиматью. Но все равно я вам расскажу. В самом деле, надо будет полечить свои нервы. А случилось со мной вот что. Как раз накануне нашей помолвки я был зван на бал к знакомым, у которых часто играл в карты. В этот день у меня была работа, и я рассчитывал выехать из дома в одиннадцать, но я задержался и стал одеваться уже в половине двенадцатого. Вдруг мне сделалось дурно: голова отяжелела и я почувствовал тошноту. Затем меня охватило невыразимое противное чувство, точно из меня вытягивают душу – иначе своего ощущения определить не могу. Я выпил стакан вина и прилег на кушетку в надежде, что болезненное ощущение пройдет.

Заснул ли я или у меня была галлюцинация – не знаю, но я чувствовал, что болезненное ощущение сменяется тоской. Ноги и руки отяжелели, точно налились свинцом, какая‑то ледяная рука сжимала мне горло. Затем все мое существо стало как будто расплываться, и во мне что‑то рвалось. Вдруг мне почудилось, что я вышел из моего тела, которое неподвижно лежало на кушетке, и я с ужасом глядел на смертельно бледное лицо моего двойника. Но тут внезапно раздался страшный треск в камине, и оттуда выскочила тощая морщинистая старуха – чистая ведьма! Она схватила мое тело в охапку и скрылась в камине.

Я хотел последовать за ней и не мог, я бился, как муха в паутине, и со мной творилась какая‑то дьявольщина, как будто меня всего резали на части. Вдруг снова появилась старуха, и ее пристальные, как угли, глаза парализовали меня. В ту же минуту я почувствовал страшный удар под ложечку и… открыл глаза.

Я чувствовал себя совершенно разбитым, и меня душил ужасный запах.

Я позвонил и спросил лакея, откуда идет такая вонь. Он удивился и потом сказал, что пахнет мертвечиной. Тут, увы, я сам убедился, что трупный запах идет от моего платья.

Я разделся, надушился и решил принять ванну, но ничего не помогло: запах продолжал меня преследовать, и, выходя из ванной, я упал в обморок.

– Это, наверное, был просто кошмар, вызванный нервным состоянием, – сказала побледневшая Кира.

– Конечно. Но одно обстоятельство в этом приключении мне непонятно. Вообразите, что в этот вечер у меня на руке очутилось кольцо, которого раньше не было. А самое ужасное – это то, что трупный запах преследует меня и теперь, хотя не всегда. Иногда целые дни проходят – его не бывает, а потом вдруг он появляется снова, раздражает нервы и приводит в бешенство. Это невыразимо меня мучает.

Кире стоило больших усилий скрыть охвативший ее ужас. Она стала спокойно говорить о том, что надо лечиться. Историю эту она объяснила своему жениху его болезненно‑нервным состоянием. Но ночью, лежа в постели, она в первый раз испугалась того, что сделала.

Очевидно, случилось нечто таинственное и роковое, затронуты были какие‑то неведомые силы.

Ощущаемый и ею самой время от времени запах разложения возбуждал в ней отвращение к Басаргину, а страсть, горевшая в его глазах, ее просто пугала. На следующий день она послала к колдунье Настю с богатыми подарками с просьбой уничтожить этот запах. Настя, вернувшись, сообщила, что старуха обещает сделать все от нее зависящее. И в самом деле, с этого дня трупный запах стал точно реже и меньше чувствоваться.

Уже некоторое время она замечала, что ее смазливая горничная грустна и встревожена. Как‑то вечером, заметив, что глаза Насти заплаканы, она спросила:

– Что с тобой, Настя? Ты идешь замуж за человека, которого сама выбрала, я тебе даю хорошее приданое, Алексей Аркадьевич подарил тебе пятьсот рублей. Скажи, пожалуйста, чего тебе не хватает.

К ее великому удивлению, Настя разрыдалась: