Агент угрозыска

– Кольцо золотое с надписью внутри «любовь навеки», – продолжил Коля.

– На месте любовь, – нашел Костанжогло.

– Перстень с сапфирами и изумрудами в виде бабочки, – прочитал Коля в списке конфискованных вещей и посмотрел в свой блокнот. – Странно, в описи конфискованного у барыги есть, а у меня нет. Вещь ценная. Почему же не заявили о пропаже?

Костанжогло задумался:

– Слушай, Коля, а не загадочной ли женщины Виктории Лернер это колечко?

– Той, что сбежала до приезда милиции?

– Да, ее. – Костанжогло разгреб руками кучу. – Что‑то его тут нет.

– Как нет? – встревожился Коля. – Когда Семен мешок опрокинул, я ту бабочку своими глазами видел.

Переглянувшись, Коля и Григорий одновременно уставились на дверь, в которую минуту назад вышел Семен Карагач.

 

ГЛАВА 8

 

Пивная «Встреча» на Петровке была местом бойким. Хотя грубо сколоченные деревянные столы и такие же стулья были слишком просты для взыскательной публики, но пол был посыпан опилками, которые радушно принимали в себя литры пролитого липкого пива, после чего сметались и заменялись свежими.

Мутный свет выхватывал из темноты тусклые лица. Их движения были медлительны, глазам требовалось усилие, чтобы опознать собеседника. Здесь было много бывших людей, тех, чей мир поделился на до революции и после. И все, что после, причиняло им невыносимую боль.

Они приходили в пивную, чтобы перекинуться парой слов с такими же обломками старого мира, чтобы посмеяться над потугами новых властей, над их самоуверенной попыткой управлять огромной страной, над убогостью новых контор, которые унаследовали весь набор бюрократических проволочек старых.

Воистину легче построить новый мир, чем найти в него новых людей.

Большинство гостей заведения были одеты в поношенные пальто и тужурки, перешитые из шинелей. Семен Карагач в своем пиджаке с шарфом на шее выглядел настоящим франтом. Он пробежался скучающим взглядом по залу, пока не заметил в углу пожилого господина, который протирал пенсне. У него был вид человека, пришедшего сюда не для удовольствия, а по делу.

Семен взял кружку пива и подсел за его столик:

– Здорово, Папаша. Товар берешь по‑прежнему или завязал?

Пожилой господин водрузил пенсне на нос, оглядел молодого нахала и спокойным голосом ответил:

– Молодой человек, вы ошиблись адресом. Я не покупаю вещи. Я культурно отдыхаю, пью пиво. И я вас не знаю.

Карагач понимающе кивнул. Открываться незнакомцу станет либо последний глупец, либо человек, посаженный сюда в качестве приманки для глупцов. Человек в пенсне не походил ни на того, ни на другого. Карагач глотнул пива, вытер пену с верхней губы и наклонился ближе к собеседнику.

– Возможно, вы слышали об Иване Саввиче Красавине, знаменитом медвежатнике, – начал он.

– Возможно, – не стал отрицать Папаша.

– Например, историю как он работал в Камышине сейфы Волго‑Камского банка.

– Что‑то припоминаю.

– А не было ли в том рассказе таких подробностей, что он и его помощник вскрывали два сейфа одновременно. И помощник, некий брюнет из Ростова, вскрыл быстрее мастера.

– Такое не забывается.

– Этот брюнет перед вами.

Папаша немного расслабился и даже выдавил нечто похожее на улыбку.

– Время нынче тревожное, – пояснил он свою настороженность. – Приятно, когда вот так, через общих знакомых. Чем могу служить?

– Хотелось бы толкнуть одну вещь, а то я поиздержался.

Из внутреннего кармана пиджака Карагач вынул кольцо и положил его на стол, прикрывая от остального зала пивной кружкой. Папаша снял пенсне, достал из кармана лупу, чтобы рассмотреть предмет ближе.

К крупному продолговатому изумруду тела крепились камни поменьше, собранные в форме крыльев. Два сапфира были глазами, которыми эта переливающаяся бабочка смотрела на мир.

По правилам покупатель должен был изобразить скептицизм и сомнения в подлинности вещи, а оскорбленный продавец с жаром его разубеждать. После продолжительных торгов они должны были сойтись на приемлемой для обоих сумме, после чего разойтись, довольные сделкой. Но Папаша понимал, что сидящий перед ним человек не нуждался в дешевых представлениях, поэтому сразу перешел к делу.

– Вещь редкая, цены немалой, – признал он.

– Маменькина память, – пояснил Семен. – Никогда бы не продал, но деньги нужны.

– У меня таких денег нет.

– Но вы человек опытный и знаете, у кого такие деньги есть.

Папаша сделал неопределенный жест бровями.

– Сведите меня с этим человеком. Ваши труды не пропадут даром.

– Я поспрашиваю, может, кто и заинтересуется, – кивнул Папаша. – Заходите вечером.

Карагач кивнул и вернул перстень в карман.

Пока они с Папашей ностальгировали о прежних временах, а расторопный половой сгребал мокрые опилки и заменял их свежими, трое агентов угрозыска шли по Камергерскому переулку. Апрельский ветер, приятно освежавший первые пять минут, стал залезать под пальто, пиджаки и даже рубахи, пронизывая до костей.

– Надо было машину взять, Федор Петрович, – недовольно сказал Коля Евсеев. – Так мы задубеем.

– На машине карданный вал полетел. Мне водитель наш с утра плакался, – отозвался Шугарин. – Вообще доктора советуют гулять. Полезно, говорят, для здоровья.

– Не по такой же погоде, – поежился Костанжогло.

– Я слышал в управление новые «Фиаты 502» привезли. Черные такие, длинные, гладкие. Шины как у них поют – музыка! Вот бы нам бы такой, Федор Петрович, – частил Евсеев. – Очень было бы полезно для здоровья. А то как на задержание едешь, молишься всю дорогу, чтоб на этом корыте мотор не заглох.

– Молиться сотруднику угрозыска по должности не положено. Так что ты это прекращай, Коля. Вот возьмем Белецкого, тогда будет с чем к начальству идти. Пока нам новую машину давать не за что, – отрезал Шугарин. – Ты мне вот что лучше скажи, зачем, по‑твоему, Семен взял кольцо?

– Он знает, чье оно.

– Это и так ясно, что сбежавшей дамочки, – сказал Костанжогло. – Она, поди, и на квартиру наводила.