Алый Глаз Демона

Хотя, признаюсь, думал, первым сорвусь я, но точно не ты. Тебе всегда это было противно.

Что изменилось? В отчетах об этом не говорилось. Мотив попросту отсутствовал. Подозреваю, его намеренно скрывали от меня. Вот что нужно было выяснить как можно скорее.

Возможность представится только в Аласартипе и не раньше.

А пока мне оставалось лишь читать документы да делать отметки на карте Унукалхай и сотне ее притоков в поиске Кастора.

 

5

 

В один из вечеров я вышел на палубу, чтобы освежить голову после безвылазного изучения предоставленных бумаг, когда с кормы до меня донеслись странные звуки. Резкие удары стали о сталь, мужские голоса, выкрики одобрения.

Прислушавшись и забыв о Касторе, я нашел в этой мелодии нечто знакомое и решил проверить догадку.

Ожидания полностью оправдались.

Обнажившись по пояс, двое солдат под присмотром сержанта и оставшихся товарищей, устроили тренировочный бой на ножах в полный контакт, до первой крови.

Для войск Империи это было вполне естественно.

Во время войны с Коалицией в первые годы мы страдали от существенной нехватки патронов, боеприпасов и их поставок. Случалось, так, что нам ничего не оставалось, как идти в рукопашную, где мы использовали ножи от винтовок. Конечно, в штыковую мы ходили не меньше, но порой в тесных помещениях и узких окопах с таким «копьем» было не развернуться, поэтому мы стали биться иначе. Появились свои стили, методы, тонкости. Этому даже дали название «Моро Алихал», что в переводе с одного из наречий древних варваров означало «Ищущий Смерти».

Имперцы преуспели в этом искусстве. Сражались яростно, запредельно жестоко. И даже когда наладились поставки боеприпасов, находились отряды, предпочитающие идти в последний бой, используя только нож.

Коалицию пугали наша решимость и отсутствие страха перед смертью, но именно в этом и была цель.

Враг должен был понять, что после гнета мы готовы скорее умереть и даже пожертвовать своими товарищами, чем вновь стать рабами.

Спустя годы после войны навыки владения ножом Моро, который теперь был немного длиннее, стали в военных академиях обязательными в освоении.

Солдат я застал как раз за закреплением практики. Как ни странно, госпожа Трикс тоже находилась здесь и наблюдала за схваткой, где одна пара бойцов сменяла другую.

– Завораживающее зрелище, – проговорила женщина, когда я встал рядом. – Хотя мне казалось, Империя предпочитает лишь силу пороха и пули.

– Раньше наша военная машина была оснащена куда скуднее, – ответил я и затем поздоровался.

Трикс ответила сухо, больше заинтересованная боем.

– Вы же служили армии Империи? Я верно поняла? До того, как отправились покорять фронтир, – спросила она как бы между делом.

– Вы правы.

– Тогда где ваш кинжал Моро?

Я сломал клинок и выбросил его в море перед первой же экспедицией. Слишком много крови, криков, смертей.

То была моя правда, но Трикс пришлось соврать.

– Предпочитаю огнестрел, – я пожал плечами. Так между тобой и жертвой меньше интимности, а значит, и боли. Не нужно прилагать много усилий, чтобы добиться того же результата.

Убийства.

– Поэтому вы с ним не расстаетесь? – она кивнула на ружье, которое висело у меня за спиной.

Я действительно повсюду таскался с пистолетом и помповым ружьем, пусть последнее и не было заряжено. Так мне на судне было куда спокойнее.

Пока я соображал, что ответить собеседнице, сержант заметил наш скромный разговор с госпожой Трикс и приказал бойцам остановиться. Доброжелательным его взгляд нельзя было назвать даже с натяжкой.

– Лейтенант, не хотите поучаствовать? Освежить, так сказать, навыки?

– Вынужден отказать, сержант, – ответил я, стараясь ничем не спровоцировать его плохо скрываемую необъяснимую неприязнь в мой адрес. – Восемь лет – достаточный срок, чтобы все забыть.

Я передвинул ружье со спины, так что теперь оно оказалось под мышкой, намекая, что с проблемами пути мне разобраться под силу.

Ствол пока смотрел в пол.

– А вы, госпожа Трикс? – сержант переключил свое внимание.

– Боюсь, ваши клинки слишком коротки для меня, – она чуть наклонила свой меч на поясе, демонстрируя весомость аргумента.

Солдаты чуть присвистнули, оценив колкость переводчицы.

И прежде чем сержант успел ей ответить, она продолжила, чтобы никого не задеть своей невинной шуткой.

– Но мне лестно видеть, что вашим бойцам не понаслышке известно, что такое доблесть, раз они готовы встретиться с врагом лицом к лицу, а не стрелять по нему за километры. Это делает вам честь перед многими народами. Альшуриты, кем была моя мать, прымторы, считавшие порох семенем дьявола, и альмены, в чьи земли мы держим путь, по достоинству оценили бы вашу отвагу – сражаться с врагом в поединке, используя лишь заточенную сталь.

Прозвучавшая лесть определенно пришлась солдатам по душе.

– Вот только народ прымторов, обитавший в горах Секки, был истреблен Коалицией как раз из‑за того, что они отказались вооружаться нашими винтовками. – Мне стоило промолчать, но то поражение союзников отзывалось болью в душе. – Их нежелание быть выше собственных предубеждений и нарушить вековые традиции сгубило почти три миллиона.

– Нет. Виной поражения прымторов были предательство, разобщенность и гражданская война, а не отказ от пороха, – госпожа Трикс высказалась категорично. Видно, мои слова задевали ее ничуть не меньше, чем меня упоминания о той утрате, или каждому нашему разговору было просто суждено закончиться спором. – Вот ваше оружие, что оно может сделать против меча?

– Пристрелить его владельца, – а что еще мне оставалось ответить.

– Даже если он в двух шагах от вас? – она вызывающе подошла ближе на озвученную дистанцию.

– Хоть в одном, – губы не слушались меня. Я помимо своей воли поддавался на ее провокацию.

– Так проверим это. Вы и я. Там, – она показала на корму, где не так давно тренировались бойцы.

– И каким образом мы поймем, кто победил? Предлагаете мне выстрелить в вас?

– Не обольщайтесь. Не выйдет.

– Тем не мене. Холостых патронов у меня нет.