Амнезия

– Джони – да. Она выглядела счастливой с каждым парнем, которого приводила в дом.

– Верно, но ведь не с каждым из них она обручалась?

– По крайней мере, не докладывала. – Мне вдруг захотелось закурить.

Я не курила уже больше десяти лет, но сейчас с удовольствием подымила бы сигареткой. Может, из‑за общения с Фрэнком с его хрипловатым голосом. Казалось, я даже слышала, как он сам попыхивает сигаретой – в паузах затягиваясь и выдыхая дым.

– Так ты думаешь, что тот телефонный звонок как‑то связан с его появлением у вас?

– Может быть. Да, конечно.

– Ладно, – заключил он. – Я все проверю.

– Точно?

– Да.

– Фрэнк, ты – настоящий друг.

– Я выставлю тебе настоящий дружеский счет. – Он рассмеялся, поскольку ничего не собирался мне выставлять.

– Надеюсь, это не отнимет много времени, – сказала я, вдруг испытав потребность успокоить его. Или, может быть, саму себя.

– Знаешь, что я понял, занявшись частным сыском? Все отнимает больше времени, чем ожидаешь.

– Ах, вот оно как… Как и жизнь вообще.

– Да, правда.

Разговор подошел к концу.

– А знаешь, я все вспомнил, – вдруг изрек Фрэнк, – это было чертовски сложное дело. Над ним ведь работала Муни, верно? Ребекка Муни? И, по‑моему, еще Стив Старчик… Похоже, у них имелся какой‑то зуб на жену. У следствия хватало других зацепок – сосед видел незнакомую машину, задние ворота взломали снаружи, как и заднюю дверь… Говорили, что для этих взломов потребовалась недюжинная сила.

– Подозреваю, что все было инсценировано. Ею самой.

– Как ее звали… Лори? – помолчав, спросил Фрэнк.

– Лора.

– Точно, Лора… Так это ее рук дело? Она сама забила его битой?

– Молотком.

– Да, верно. Вот, значит, оно как… Что уж тут скажешь? О, черт – там же все видел их ребенок?

– Фрэнк…

Мой тон выразительно подразумевал: я не могу обсуждать подробности. Даже сейчас. Суд засекретил записи, где он назвал мать убийцей. Как и все показания под присягой. Не было никакой очной ставки, все решалось за кулисами. Сделку заключили в крутых кабинетах чиновники в деловых костюмах.

– Ну да, – понимающе произнес Фрэнк, вспомнив о конфиденциальности. – Конечно. Извини. Я ведь…

Его голос оборвал входящий звонок на мой телефон с какого‑то незнакомого номера. Я сообщила Фрэнку, что мне нужно принять новый звонок. Но перед тем как переключиться, задала последний вопрос:

– Ты говорил, что сосед видел там чужую машину. Обнаружились ли еще подробности?

– Нет, не думаю. Только то, что на улице сидел в машине какой‑то парень, примерно в то время, когда произошло убийство.

– Где ты это услышал?

– Ну, знаешь… Слухами земля полнится. Теперь уже мне надо вспомнить о конфиденциальности.

– Может, инсценировку устроил какой‑то приятель Лоры Бишоп?

– Это уже другой разговор… – Немного помолчав, он добавил: – Ладно, выше нос. Я буду на связи.

– Спасибо, Фрэнк.

Я переключилась на новый звонок, интуитивно догадываясь, кто мог мне звонить.

– Алло?

– Это доктор Линдман?

– Да.

Пауза. Затем:

– Нам понадобилось двадцать минут, чтобы успокоить моего отца – а он и так плохо себя чувствует… Что именно ты ему сказала? Что ты вообще делала в моем доме? Кто тебя послал?

Должно быть, звонила Кэндис. Я ведь оставила свою визитку в гостиной.

– Мне очень жаль, – начала я, – я лишь хотела задать несколько вопросов, чтобы…

– Еще раз приблизишься к моей семье, и тебя посадят. Все понятно? Оставь нас в покое, стерва.

Она отключилась.

 

Глава 16

 

Семья Бликеров считала, что я сделала нечто предосудительное. Конечно, они немного странные – со всеми их поросячьими фигурками в доме, погруженном в полузабытье, где все казалось мешковатым и бесформенным, пропитанным морской влажностью. Любому стало бы понятно, что им пришлось многое пережить. Арнольд Бликер выглядел больным, а его дочь превратилась в чрезмерно заботливую опекуншу…

Но они определенно думали, что я в чем‑то виновата.

Причем не только я.

Я участвовала в каком‑то сговоре.

Пусть такое отношение и неприятно, однако весьма интересно, и оно подсказало мне новое направление мыслей. Возможно, старое дело нуждалось в продолжении. Вернувшись в свой офис в Уайт‑Плейнс, я совершила набег на буфет в кухонном уголке и нашла бутылку джина. «Танкерей». Такой джин обычно пила моя мать. Я налила себе изрядную дозу этого крепкого напитка и, выключив свет, устроилась в темноте на кожаном диване. Оконные жалюзи исполосовали пол решетчатыми тенями. Снаружи, с Мамаронек‑авеню, доносился приглушенный шум движения автомобилей.

Внезапно я вздрогнула, услышав стук двери. Кто‑то зашел в наш коридор. Я поставила стакан и встала с дивана. Приблизившись к двери, услышала звон ключей. Открыв замок, не стала снимать цепочку и, слегка приоткрыв дверь, выглянула в коридор.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, сняв цепочку.

Когда я открыла дверь, Мина, напряженно ссутулившись, вошла в офис. Но она так обычно и ходит.

– Я увидела вашу машину перед входом, – пояснила она.

Мы вместе прошли в кабинет.

– Итак, зачем… зачем ты сюда…

– Не могла уснуть, – сказала Мина.

Я предложила ей тоже сесть на диван. Она увидела мой напиток на столике.