Ангел мой с глазами цвета неба

– Отличие? – я собралась с мыслями, которые вдруг разбежались в разные стороны, как перепуганные цыплята, и постаралась вспомнить все свои заготовленные фразы и интонации. – Цель приюта будет не столько собрать всех бездомных кошек и собак и дать им приют, а именно найти им хозяина, найти им тёплый дом и добрые руки. Понимаете, мы хотим не просто собирать брошенных животных и лечить. Наверное, мы даже иногда будем поступать несколько жестоко. Но всё‑таки, мы считаем, так будет правильно. И для животных, и для людей. Помимо ветврачей в приюте будут работать зоопсихологи. Есть такие психологи для животных. По разным признакам они определяют, есть ли у животного отклонения или нет, и насколько это может быть опасным для человека и других животных. Если животное представляет даже малейшую опасность, его будут усыплять. Конечно же, все животные будут стерилизованы. Со всеми животными будет проводиться работа и обучение. Все котопёсики будут объединяться в группы согласно их характерам, темпераментам, размеру и содержаться в больших, просторных вольерах, где они смогут побегать и поиграть. У кошек будет что‑то типа большого дома с индивидуальным местом‑домиком для еды и отдыха.

Специалисты будут обучать каждое животное полезным командам. Для собак – «Принеси!», «Гулять!», «Ко мне!», «Место!», «Нельзя!», ну и так далее. А кошек будут приучать ходить на унитаз – как показывает практика, они очень быстро к этому приучаются. И даже смывают за собой! Собак тоже будем приучать к туалету. Мелких – к лоточку, а крупных возможно приучить ходить на унитаз. Это очень удобный для людей навык. Не нужно вставать очень рано, если питомец сможет сам сходить в туалет на унитаз. И не страшно оставить надолго дома, опять же. И вот уже обученное животное снимается в специальном ролике, ролики вирусятся в месседжерах, соцсетях, и так животные находят себе хозяев. Приют будет давать гарантию, что животное здорово, привито, стерилизовано, чипировано и обучено. За таких питомцев и деньги бы платили, я думаю, но всё же мы будем отдавать их бесплатно, принимая оплату только как благотворительность или собирая пожертвования через интернет – донаты на ютуб‑канале, например.

Ещё у нас в планах сделать выездные бригады – ездить по деревням, по области, собирать брошенных животных, делать бесплатно стерилизацию. Ведь эти бесконтрольные случки и приводят к тому, что брошенные щенки и котята умирают мучительной смертью от голода, жажды, под колёсами машин. Есть ещё опасные бродячие стаи – это уже не домашние питомцы, относящиеся к человеку с доверием и любовью. Они уже дикие, голодные, ожесточённые звери. Они никогда уже не смогут доверять человеку и жить рядом с ним. Их психика уже изменена. Они уже хищники и готовы убивать. Их нужно усыплять. Как бы красивы и умны они не были. Ведь неизвестно, что в стае было с собакой. Если они уже нападали стаей на человека, на ребёнка – это отложилось в психике собаки, и никто не даст гарантии, что даже при самом хорошем уходе собака не повторит это вновь. Только усыпление.

– Юна, Вы понимаете, что заменяете нейтральным словом «усыпление» убийство животных? Странно слышать такие разумные, но достаточно жёсткие вещи от девушки со столь ангельски невинной внешностью.

– Я понимаю, что это убийство. Пусть гуманное, во сне, под наркозом, но убийство. А ещё я понимаю, чем меньше бродячих стай, тем меньше убитых, покалеченных и изувеченных детей – в основном такие стаи нападают именно на них. И на взрослых тоже, но детей страдает больше. И я очень тщательно изучила этот вопрос. Вы знаете, Александр, достаточно увидеть фото одного ребёнка с порванным собаками лицом, чтобы раз и навсегда сделать выбор – жить этим хищникам среди нас или жить здоровым детям.

Когда тигр попробует человечину, он становится людоедом, и уже не стоит вопроса – отстреливать его или нет. Брошенные людьми или выросшие на улице одичавшие собаки ничем не отличаются от любого дикого хищника – они также опасны, также жестоки, просто потому, что они уже дикие звери, а не домашние питомцы. А что касается усыпления животных с нездоровой психикой, то тут, в общем‑то, те же аргументы – мы же будем нести ответственность за животное, которое забирают в семью. Если мы будем знать, что психика животного не в порядке, что оно может укусить человека, как мы можем закрыть на это глаза? Любой инцидент – и это будет и наша вина тоже.

Я и Тишинский – мы за то, чтобы стало меньше брошенных животных, но также и за то, чтобы было меньше трагедий, которые случаются из‑за этих животных.

– Целиком с Вами согласен, Юна. Меня не нужно в этом убеждать – я Вашу точку зрения полностью разделяю. Просто меня немного удивило столь зрелое размышление для такой юной девушки.

Над проектом вы с Вашим другом уже думали? Может, есть какие‑то пожелания, как это примерно будет выглядеть? Кстати, на план местности взглянуть возможно?

Я открыла в ноуте папку с документами на землю.

– Да, мы примерно представляем что‑то типа большого круга. В центре – административное здание, склад, кормовой цех, операционная, и так далее. Дальше территория делится на сектора. В узкой части – закрытые тёплые вольеры – место для кормления и сна. Дальше из вольера‑домика – выход в более широкую часть. Там тоже небольшой крытый вольер – погулять собакам в дождь и снег. Ещё дальше – совсем широкий и не закрытый сверху вольер – побегать от души. На всей территории вольеров мы хотели бы высадить деревья и быстрорастущие кустарники – для тени, ну, и для красоты.

– Я примерно понял, что вы имеете в виду. Давайте так. В любом случае, сперва нужен проект. Этим займутся мои проектировщики. По поводу денег… Сейчас я вам ничего не скажу. Мне нужно переговорить с нужными людьми, порешать этот вопрос. Нужна смета. Этим я тоже займусь. И ещё. Я бы хотел лично побывать на месте, посмотреть, что это из себя представляет. Как насчёт завтра? Кто‑то из вас может со мной съездить?

– Я могу…, – я смотрела на Александра во все глаза – он всерьёз отнёсся к нашему приюту и готов был помочь, – Тишинский, ты как завтра?

– Могу. Во сколько?

Тишинский был на удивление немногословен сегодня. Сидел, надувшись как сыч, и сверкал глазами на Александра. Ничего не понимаю! Всё ведь получилось! Но что‑то Тишинскому явно не нравится. Ладно, у нас сегодня ещё будет время с ним это обсудить.

– Значит, едем втроём. Хорошо. Куда за тобой заехать, Тихон?

– О, а, давайте, Александр, Вы заедете за мной, а Тихон просто сегодня у нас останется на ночь.

Александр как‑то вдруг нахмурился, как будто даже разозлился на меня за что‑то – заиграл желваками и опустил вниз голову. Потом посмотрел на меня прищуренным, каким‑то пытливым взглядом. И тихо произнёс:

– Хорошо, Юна. Я заеду.

Я никак не могла понять, что не так. Но подумать об этом не успела. Александр встал из‑за стола и, не глядя на меня больше, попрощался.

– Сейчас мне нужно идти. Дела. Увидимся завтра.

Он вложил в счёт деньги и стремительно вышел из кафе. Я смотрела ему вслед и ничего не могла понять – что случилось? Только что он приветливо общался, и вдруг его как будто подменили. Вдруг на ровном месте разозлился и снова стал мрачным и странным. Этот человек вообще психически стабилен? Или тут у нас биполярочка во всей красе? Да уж…

– А я говорил, что он на тебя запал, – хмуро пробурчал Тишинский и выдернул меня из моих мыслей.

– Что? Тишинский, чего ты выдумываешь? Да что с тобой, в самом деле? Ты же знаешь, я такие разговоры терпеть не могу – запал да не запал! Мне этого хватило в универе на переменах. Больше же никаких тем не существует – только «что купила» и «кто на кого запал»! Ну, ладно, девчонки! Ну, ты‑то, Тишинский? Ты‑то чего в эту тематику ударился?

– Юнис, да ты просто не видишь очевидного. Сама не понимаешь разве, почему он взялся нам помогать?