Аномалия Дорадо

– Так запросите ее, – пожал плечами Клим. – Действовать необходимо быстро, мы не знаем, как локальная заморозка времени сказывается на живых организмах, на людях. Хочется надеяться, что все внутренние процессы тоже замораживаются, что они на паузе не только внешне. Однако не исключено, что мозгу такое состояние наносит непоправимый вред. В любом случае, необходимо разобраться, что произошло и как помочь пострадавшим, а этого мы не узнаем, пока не исследуем аномалию. Ведь к колбам с вакуумом у нас доступа нет.

– Физик прав, – поддержала его из дальнего угла Соира, обращаясь к собеседникам по нейросвязи. Затем встала и переместилась ближе, заговорила голосом: – Согласна: мы понятия не имеем о возможном вреде для психики людей. Их следует… мм… излечить как можно скорее.

– Так‑так… – полковник призадумался, потирая высокий лоб.

– Мы не можем запросить санкцию Генштаба, – заявила Гадот. Леванов повернул к ней лицо, взглянул вопросительно. Капитан объяснила: – Терминал сверхсветовой связи расположен в здании ЦУ.

– А разве на «Орионе»… – начало было Клим, но женщина покачала головой:

– Нет, это слишком сложное устройство, его мобильную версию не размещают на обычных боевых капсулах, только на флагманах.

– Так что же теперь, возвращаться на Оберон? – с досадой развел руками Клим.

– Слишком дорого, – покачал головой полковник, – прыжок на двести с лишним тысяч светолет сожрет почти весь запас аккумулятора. Идти на такие растраты, только чтобы спросить что‑то у командования, неразумно. Так можно и выговор схлопотать. Надо решать самим…

Он умолк, погрузившись в раздумья, затем хлопнул себя по коленям и объявил:

– В конце концов, нас отправили выяснить, что произошло с «Альтаиром», этим мы и займемся. Летим к аномалии!

– Мы можем взять с собой только один запасной комплект аккумуляторов, – предупредила Гадот, – если отыщем его на складах базы.

– Аномалия расположена в восьмидесяти восьми тысячах светолет от Дорадо, – сказал Леванов. – Одного полного комплекта плюс запасного должно хватить с лихвой. Позаимствуем со складов. Отправьте людей, капитан, пусть займутся аккумуляторами.

Видимо, Гадот дала команду экипажу по ментальному каналу. Со своего места поднялись двое мужчин: пилот Моррисон и один из операторов. Оба направились к выходу.

– Экспедиция к аномалии может занять неопределенное время, – сказал Леванов, обращаясь к Соире. – У тебя имеются причины, по которым ты не в состоянии лететь с нами?

– Нет, все в порядке, – ответила кибер.

– А у вас? – Леванов посмотрел на физика.

Клим отрицательно покачал головой и подумал, что, даже если бы причины были, он все равно полетел бы. Ведь речь шла не только об удовлетворении профессионального любопытства, но и о спасении собственной дочери.

– Превосходно! Сколько времени понадобится на установку аккумуляторов? – этот вопрос он адресовал Зое.

– Не больше трех часов, – ответила капитан и добавила: – Если на складах имеется все необходимое.

– Тогда вылетаем, как только капсула будет готова.

– Следует погрузить на «Орион» астрофизическое оборудование из лабораторий зонда и базы, – счел нужным напомнить Клим, – и подключить к системе. Нам придется изучать феномен на месте.

– Сделаем!

С этими словами полковник поднялся и покинул зал досуга. Соира тоже ушла, направившись к синтезатору. Клим посмотрел на Гадот. Закинув ногу на ногу, та сидела с полуприкрытыми глазами и общалась с системой. Длинные черные волосы падали волнистым покрывалом на узкие плечи, лицо казалось матовом в свете люминесцентного потолка, от уголков глаз разбегались едва заметные сеточки морщин. Крупный нос, хищно загнутый книзу, придавал лицу суровое, даже воинственное выражение, но общего впечатления не портил. Клим сам для себя решил, что капитана «Ориона» можно с полным правом назвать красивой женщиной.

– Что‑то случилось? – неожиданный вопрос застал его врасплох. Зоя смотрела ему прямо в глаза, уголки ее тонких губ едва заметно приподнялись.

Клим на миг смутился, отвел взгляд, но тут же взял себя в руки и сказал:

– Ничего… э‑э… просто любуюсь.

Большие черные глаза засветились улыбкой. Зоя проговорила:

– Если честно, мне приятно ваше внимание.

Клим ощутил, как внутри застучало; ему вдруг захотелось пересесть к ней поближе и обнять. Он с трудом удержался на месте.

– Вам, наверное, тяжело сейчас, – взгляд Зои стал сочувственным. – Вы были близки со своей дочерью?

Клим помрачнел.

– Да, нелегко. То, что с ней стало, невероятно и ужасно. А наши отношения… нет, знаете, после расставания с ее матерью много лет назад все у нас пошло наперекосяк. Дочь решила, что я ее предал; я же счел такую позицию предательством по отношению к себе. Короче, мы как бы предали друг друга.

– Оба неправы, но при этом никто не виноват, – прокомментировала Зоя.

– Да уж, парадокс. Знаю, что неправ, но заставить себя относиться к дочери по‑другому не могу.

На несколько минут повисло молчание. Затем капитан сказала:

– Я отказалась от деторождения еще в юном возрасте. – Видя немой вопрос в глазах собеседника, объяснила: – Не хочу. Просто не хочу.

– А инкубаторное вынашивание?

– Тоже. Просто не хочу детей. Скажу вам откровенно: детей я не люблю. Вообще.

– Нынче не многие смеют признаваться в таком, – с уважением в голосе заметил Клим. – Деторождение опять в моде: правительству требуются новые поселенцы для заселения колоний.

– Вы правы. После изгнания лейгов из Антареса всем человечествам открылась масса возможностей по освоению космоса, по крайней мере нашего Рукава галактики. Но дети… нет, это не для меня. Пусть ортодоксия набирает новых поселенцев без моего участия.

– Ходят слухи, что правительство собирается ввести закон о принудительном деторождении для каждого ортодокса. Хотя за индивидом сохранится право выбирать способ вынашивания.

Зоя хмыкнула, дернув плечами.

– Введут – уйду к киберам. А то и к генмодам. Их последнее открытие, кстати говоря, позволяет перейти на фототрофный образ жизни, и мне это очень даже по душе.

– Да, я слышал о нем, – покивал Клим, – но такой переход подразумевает ампутацию всего желудочно‑кишечного тракта – за ненадобностью.

– Ну и здорово! – Она усмехнулась. – Похудею на несколько килограмм.