Аномалия Дорадо

Она вошла в каюту, будто влетела, раскинув крылья, черная орлица. Клим поднялся ей навстречу, указал на стул, предлагая сесть. Но Зоя подошла вплотную, обхватила его руками за плечи и припала к его губам своими. Клим ошарашенно ответил на поцелуй, отмечая про себя, что знаменитая капитан старомодна даже в любви: практикует «мокрые» поцелуи. На этом способность рассуждать улетучилась вместе со всеми мыслями, оставляя простор для страсти и безудержного желания.

 

4

 

Некоторое время спустя Клим лежал на боку, перебирал и накручивал на пальцы черные локоны Зои, наслаждаясь их шелковистой мягкостью. Замедленное дыхание женщины и ее мерно вздымающаяся грудь ясно говорили о том, что она дремлет, а не подключилась к управляющим системам капсулы. Клим молча наблюдал за ее лицом, грозным, почти воинственным и вместе с тем нежным и добрым. Под сомкнутыми веками едва заметно двигались глазные яблоки, крылья носа подрагивали; тонкие губы шевелились, будто она с кем‑то вела беседу. Тут женщина вздрогнула и распахнула глаза, поморгала.

– Прости, задремала, – вяло проговорила она и улыбнулась, – утомил ты меня…

– Не за что извиняться, – откликнулся Клим, – мне нравилось наблюдать за тобой. Во сне ты немного другая…

– Какая?

Клим помолчал, потом двинул плечом.

– Не знаю, так сразу не скажешь. Как только смогу сформулировать, сообщу.

Зоя усмехнулась и погладила его по щеке, прошептала:

– Мне было безумно хорошо… так, будто я…

– Подключена к ТЛМ? – хохотнув, подсказал Клим.

– К «машине счастья»? – Она фыркнула. – Это мусор по сравнению с реальностью. По крайней мере, в твоем случае.

– Радует, что ты стараешься сделать мне приятно, спасибо! Однако мы оба знаем, что…

– Я так не думаю, – покачала она головой, угадав его мысль. – Эмоции, которые рождает в нас тээлэмка, не настоящие.

– Ну как же не настоящие, если ты их ощущаешь и осознаешь? Мало того, они приводят к точно таким же биохимическим реакциям, как и эмоции, вызванные традиционными способами: выброс адреналина, пульс, дыхание…

– Дело не в биохимии, Клим. Дело именно в осознании. Да, я правда ощущаю некую вызванную ТЛМ эмоцию, скажем, восхищение прекрасным закатом. На первый взгляд она кажется настоящей, я ее такой ощущаю. Но именно понимание того, что она вызвана искусственно, не позволяет мне относиться к ней иначе, как к эрзацу. Я осознаю ее эрзацем.

– Понимаю, – кивнул Клим, – но любую эмоцию вызывает стимуляция определенных участков мозга. Почему для тебя важно, чем именно осуществляется стимуляция, если результат один и тот же?

Зоя помедлила с ответом, задумавшись, а Клим продолжил:

– Приведу пример: еда, которую мы получаем из продуктового синтезатора. Если ты желаешь грушу, ты можешь сорвать ее с дерева, а можешь нажать кнопку на синтезаторе, который сложит энное количество атомов в нужном порядке, и в результате ты получишь точно такую же грушу. Разве она будет для тебя эрзацем?

Зоя продолжала размышлять, поглаживая мужчину по плечу. Глаза ее были открыты, но смотрела она не на любовника, а куда‑то в сторону. Взгляд блуждал по комнате, пока не остановился на собеседнике. Наконец она ответила:

– Чувства и груши – не одно и то же, Клим. Трудно сказать наверняка, но думаю, дело в осознании. Вроде бы ты прав, когда говоришь о продуктовом синтезаторе, но с чувствами не все так просто. Осознанные эмоции – один из компонентов личности, и…

Она отвела взгляд и опять впала в раздумье.

– И? – подстегнул ее Клим минуту спустя.

– И если они у тебя ненастоящие, то и ты ненастоящий.

На этот раз задумался Клим. Выпустив из пальцев черные локоны, он откинулся на спину и заложил руку под голову, принялся размышлять, могут ли испытываемые эмоции вообще быть настоящими или поддельными. Применимы ли эти категории к такому явлению, как чувства разумного существа? Однако уплыть мыслями далеко не успел. Через некоторое время над ним нависла Зоя, глаза ее блестели, роскошная черная грива упала Климу на грудь, защекотала лицо. Ее взгляд, дикий и хищный, как у орлицы, настигшей жертву, воспламенил в нем тлеющее желание. Он обнял женщину, прижал к себе и погрузился в круговерть сладостных ощущений, и ему было все равно, настоящие ли они…

 

5

 

Пробудившись, Клим обнаружил, что лежит в постели один. Мелькнула мысль: не приснилось ли ему это – жаркое тело, чарующий голос, горящие глаза, вуаль густых черных волос, неутолимая страсть, воспламеняющаяся вновь и вновь?.. Нет, сны такими не бывают, только ТЛМ‑системы. Но он точно помнил, что к «машине счастья» вчера не прикасался, хотя немало о ней размышлял. А когда по нейросвязи пришло приватное сообщение «Не скучай, скоро увидимся», он почувствовал себя счастливым и без всякой лимбической манипуляции.

Наскоро перекусив, Клим уселся в кресло, подключился к ВИС и погрузился в работу. Перед его внутренним взором выстроились ряды файлов с результатами наблюдения за аномалией, которое проводили Светлана и ее коллеги. «Альтаир» подошел к объекту на расстояние нескольких светодней и, судя по записям астрофизиков, этого оказалось достаточно, чтобы начать изучать аномалию с близкого по астрономическим меркам расстояния. В нее из этой точки были запущены колбы, которые взяли образцы вакуума. В пилотских логах, однако, Клим обнаружил приказ о срочной подготовке к обратному прыжку. Зонд совершил подпространственный нырок и появился в окрестностях Дорадо. Но почему наблюдение прервали так неожиданно? На момент приказа о подготовке к прыжку – это Клим видел четко – члены экспедиции были еще вменяемы, хотя колбы уже попали на борт. Пилот принял решение о срочной эвакуации, и лишь потом, спустя час, когда «Альтаир» уже находился сравнительно недалеко от базы, время для людей остановилось, и включился режим автовозврата. Клим принялся скрупулезно, предложение за предложением, изучать записи наблюдений ученых и сопоставлять время событий с действиями пилота, отмеченными в бортовых логах.

Объем работ оказался колоссальным. Клим провозился большую часть утра, стараясь не отвлекаться на смакование воспоминаний о минувшей ночи. А ближе к обеду ему открылась суть происходящего, и стало страшно. Страшно так, словно он оказался на пути потерявшего управление грузового планера. Когда Клим понял, с чем столкнулась экспедиция, он решил немедленно связаться с Левановым, но в это мгновение ВИС прервала связь с данными, сообщила о предстоящем гиперпрыжке и запустила обратный отсчет. Клим в ужасе оцепенел, во рту тотчас пересохло. Полковник ответил на вызов почти сразу.

– В чем дело, Юнь?

– Мы же прыгаем к точке наблюдения, да? – с тревогой спросил Клим.