Аномалия Дорадо

– Произойти сейчас это могло с той же вероятностью, что и в любой другой момент времени. То же самое касается ответа на вопрос: «Почему именно здесь?» А вот что послужило распаду толчком, как он вообще начался… Определенных ответов на эти вопросы у меня нет, по крайней мере сейчас. Первое объяснение, которое приходит на ум, таково: поскольку нынешнее энергетическое состояние пространства не самое низшее, оно нестабильно и, следовательно, может, по законам квантовой механики, спонтанно туннелировать в новый вакуум – когда угодно и где угодно.

– Что значит «туннелировать»? – не поняла Соира.

– Это значит: без видимой причины начать происходить. Вдруг. Само. Как и все прочее в квантовом мире, распад вакуума подвержен базовому принципу неопределенности, как бы фундаментальному хаосу, который функционирует по совершенно случайным законам. Он и мог дать тот самый толчок, который заставил нашу Вселенную покинуть плато ложного вакуума и продолжить катиться вниз – к вакууму истинному.

– Но все, похоже, началось гораздо раньше, – заметила Зоя.

– Да, – согласился Клим, – аномалию обнаружили пять лет назад, но распад начался задолго до этого. Процесс сперва шел на квантовом уровне, затем на микроскопическом, потом аномалия разрослась до макроскопических размеров и стала заметной для дальнего наблюдения. Теперь же она перешла на космический масштаб, а в конечном итоге станет космологическим явлением, которое поглотит всю нашу Вселенную и полностью изменит ее.

– Так, и что теперь? – нахмурился Леванов. – В чем это будет выражаться?

– Именно в том, что мы сейчас наблюдаем. Пузырь истинного вакуума разрастается, изменяя свойства пространства и времени. Как – никто не знает. Для этого необходимо исследовать вакуум, что и пытались сделать члены экспедиции «Альтаира», взяв образцы из аномалии. Новый вакуум будет, вероятно, означать нашу гибель и разрушение всего известного нам мира. Ведь измененные свойства пространства приведут совсем к другим физическим константам: там не будет протонов, нейтронов и прочих частиц, а те, которые появятся вместо них (если вообще появятся), будут взаимодействовать по совершенно иным законам. Могут измениться даже способы их взаимодействия: вместо ныне существующих четырех фундаментальных сил природы возникнут… э‑э… пожалуй, не стоит углубляться в детали. Важно, что новая физика сделает нашу жизнь невозможной. Как мы недавно видели, даже легкое «прикосновение» чужеродного вакуума оказывает радикальный эффект и замораживает наше время.

– Странно, – задумчиво проговорила Зоя, – что при первом обнаружении аномалии никто не заметил, что она приближается к нам со скоростью света.

– Это зафиксировала экспедиция «Альтаира», – ответил ей Клим, – оказавшись в непосредственной близости от аномалии. Но с Земли и прочих научных станций, раскиданных по нашему сектору галактики, установить факт приближения, по‑видимому, оказалось невозможно. И догадываюсь почему.

– Почему же?

– Потому что никакого приближения как бы не происходит. Пространство, или вакуум, просто меняет свои свойства, а смещается лишь граница новой Вселенной.

– То есть никакого приближающегося объекта не существует? – уточнил Леванов.

– По сути, нет. Просто в нашей Вселенной разрастается некая иная.

Повисла тяжелая, гнетущая тишина. Пилот и операторы не отрывались от управления капсулой; капитан то и дело прикрывала глаза, отслеживая ситуацию вокруг «Ориона»; полковник хмурился и тер лоб.

Клим ощущал пустоту внутри. Когда он обрисовал собеседникам положение, сделал прогнозы и высказал гипотезы, в душе все оборвалось; не осталось ни чувств, ни желаний, ни стремлений. Все заполонило осознание неизбежной катастрофы – настолько глобальной, насколько возможно. Да, Земле и вообще Млечному Пути в ближайшее время ничего не угрожает, но никто не может предсказать, как пузырь нового вакуума поведет себя дальше и какие пока неизвестные законы им управляют. Нельзя исключать ситуацию, при которой расширение новой Вселенной получит ускорение и начнет протекать со скоростью гораздо большей, чем сейчас.

Капсула мчалась на полном ходу, а за ее кормой стремительно разрастался сиреневый шар, сияющий зловещим огнем, – иная Вселенная, зарождающаяся в нашей, растущая и пожирающая ее изнутри, будто личинка осы‑наездника в теле гусеницы. Шар становился все больше и теперь достиг визуального размера Дорадо в небе Ксифии.

– Есть ли хоть малейший шанс, – заговорила после некоторого молчания Соира, – что новые свойства пространства не приведут к нашей гибели? Можно ли выжить?

Клим устало пожал плечами.

– Чисто теоретически – да, шанс есть: если все новые константы совершенно случайно сложатся именно так, как необходимо, чтобы наша биология могла функционировать. Но, как вы понимаете, вероятность такого события исчезающе мала. В старину в таких случаях говорили: это как если высыпать из мешка миллионы типографских букв и ожидать, что они при падении сами собой сложатся в текст романа «Война и мир».

– Короче, не исключено, но случится вряд ли, – резюмировала Зоя.

– Да, – вздохнул он, – не стоит на это рассчитывать.

В командном отсеке вновь повисло молчание. Все растерянно переглядывались, потрясенные словами физика.

Клим подключился к ВИС – капсула летела сквозь космос, держа курс на систему Дорадо. Пузырь истинного вакуума продолжал медленно расширяться и приближался к «Ориону» с неотвратимостью лавины, несущейся по склону горы.

– Сколько еще концентраторам заряжаться? – с хрипотцой в голосе спросил Клим.

– Минут семь‑восемь, – откликнулась Гадот, и в ее голосе прозвучало отчаяние, – готовность семьдесят два процента. Концентраторы запустятся автоматически при первой возможности… если успеют.

– Можно ли процесс как‑то остановить или обратить вспять? – поинтересовался Леванов.

Клим махнул рукой.

– Да что вы! Силы, управляющие расширением аномалии, находятся далеко за пределами возможностей нашей науки, да и техники тоже. Хотя…

Он запнулся, призадумался над неожиданной идеей, но дрожащий голос капитана вернул его к действительности.

– Аномалия совсем рядом!

Клим вошел в ВИС, огляделся – и обмер. Пузырь вырос до таких размеров, что потерял очертания сферы и стал просто огромной, чуть выгнутой стеной. И она стремительно нагоняла «Орион».

– Твою ж мать, – прошипела Соира, которая тоже наблюдала пугающую картину.

– Надо прыгать уже сейчас! – воскликнул Клим.

– Невозможно! – вскричала в ответ Зоя, ее большие черные глаза заблестели, – Готовность восемьдесят девять процентов!

Пылающая сиреневая стена, теперь прямая, уходящая по всем направлениям в бесконечность, глотала звезды и планеты, туманности и галактики, и с каждым мигом приближалась к капсуле. Гадот приказала активировать термоядерные двигатели, несмотря на то что их использование одновременно с аннигиляционными могло привести к мелтдауну всей системы. Но в нынешней ситуации риск был оправданным.

«Орион» стал увеличивать скорость, подбираясь к отметке в 90% световой, и приближение аномалии замедлялось. Но не прекращалось. Капсула мчалась сквозь пространство, однако фиолетовая стена упрямо догоняла беглецов.