Беги от него

– Посуда грязная, – намекнула я, и парень со вздохом пошел к раковине. – А за «Машулёк» и «Машуленцию» ты только корм Булки заслужил, но на первый раз прощаю.

– Добрая, – состроил он глазки.

Я вернула противень в духовку, и начала нарезать формовой хлеб.

– Ну что, мне на ночь сваливать? – поинтересовался Андрей.

– Ты у меня спрашиваешь?

– А у кого еще? Ты, Антон, на тебе эти ваши бабские нитки, которые вы бельем называете. Разврат, разломанная кровать, а на утро – Лена, гуд бай, – заржал парень.

Я покраснела, представив, как встречаю Антона в «нитках». Хм, так я делать не буду, но картинка мне понравилась. И против разврата и разломанной кровати я тоже ничего не имею, но лучше кровати ломать в серьезных отношениях. Об этом я и сообщила Андрею.

– И вообще, не знаю я, что делать. Мужчина должен добиваться, а не женщина. Я себя ущербной буду чувствовать, – взяла полотенце, и начала вытирать посуду.

– Вот черт, связался я с малолеткой. На войне, как на войне, Маш. Ну да ладно, добрый дядя Андрей что‑нибудь придумает, – заявил парень, и я с подозрением уставилась на него.

Он‑то придумает, вот только Лена жива хоть останется?!

Андрей мыл посуду, я вытирала, снова утонув в своих мыслях. Вот что Антон за человек такой? Нет бы увидеть меня, и влюбиться намертво, а затем самому меня добиваться.

– Ничего себе. Маш, ты его пытала? – услышала я за спиной удивленный голос Антона. Он вернулся, а я и не заметила. – Если что, я не против. Пытки, угрозы, шантаж – я одобряю, главное, что брат не по гаражам и заборам прыгает, а по дому помогает.

– Это паркур, а не прыжки по гаражам, – Андрей выключил воду, домыв последнюю ложку, которую торжественно вручил мне – вытирать.

– Да мне плевать, как это называется, – закатил Антон глаза, и жадно принюхался. – Черт, пахнет как вкусно!

Я приосанилась, и довольно улыбнулась.

Вот подругам моим жаль времени на готовку. Мол, возни на несколько часов, и все быстро съедается – пустая трата времени, и лучше доставку заказать. А я считаю, что мужчину лучше домашним кормить – и ему приятно, и самой радость.

– Я сейчас накрывать на стол буду, садись, – кивнула я на стул у окна.

– Нет, я на пару минут, бумаги оставить. Вечер и половину ночи я буду занят, – заявил Антон.

Мне это не понравилось. А еще больше не понравилось то, что я услышала дальше.

– С Ленкой будешь занят? – спросил Андрей.

– Не твое дело, малёк.

Я отвернулась к плите. Значит, с ней, и явно не за ручку они гулять будут. Черт, черт, черт. Сейчас же самое время что‑то предпринять. Грохнуться, ногу подвернуть, или еще что‑то. Заставить Антона остаться. Вот только я не могу. Хочу действовать, хочу бороться, а не могу – мужчина сам должен.

Ну и пусть уходит, держать не буду!

– Ты лучше не на половину ночи, а на всю ночь свали, – мурлыкнул Андрей. – Мы с Машей найдем, чем заняться. Иди, брат, иди.

– В смысле? – недовольный вопрос Антона заставил меня обернуться.

Он буравит взглядом то меня, то Андрея, то снова меня. Как на допросе. Света лампы в глаза только не хватает.

– Да в прямом, Тоха. Поладили мы с Машей, видишь? Че, думаешь я ради левой бабы стал бы посуду тереть? – хохотнул Андрей. – В общем, вали уже в кроватку к Ленке, и не парься. У нас с Машей все по согласию. Сейчас поужинаем, и…

Андрей не договорил, подмигнул мрачному Антону, и подошел к кофеварке.

Я хотела заспорить, что ничего у нас с Андреем быть не может, но… хм, вот еще! Потому я мило улыбнулась, пожала плечиком, и достала две тарелки. Ужинать пора.

***

Антон сузил глаза, а Андрей, отойдя от кофеварки, подошел ко мне. И обнял. А у меня в руках, на минуточку, нож.

– И когда вы успели поладить, могу я поинтересоваться? – Антон сложил мускулистые руки на груди.

Я хотела уже прекратить балаган. В отношения, основанные на ревности и чувстве собственности я не верила никогда. Конечно, приятно, когда в меру ревнуют, но стоит ли начинать с этого?

Пусть идет к Лене, я переживу. Это даже не измена, у нас нет ничего. И, может, даже и не будет, но я бы хотела, чтобы было. Ничего, руки я не опущу, и не сдамся.

И я бы действительно объяснила Антону, что это просто шутка – я и его младший брат, но он все испортил.

Как, впрочем, и любят делать мужчины.

– У меня не дом свиданий, я твоему отцу обещал присматривать о тебе и заботиться, а не вытаскивать из‑под одного мужика, и подкладывать под другого, – жестко добавил Антон.

Прям выплюнул.

Это из‑под кого он меня вытаскивал? Из‑под Стаса? А подкладывает под кого?

Я сжала кулаки. Кажется, сейчас я перестану быть доброй и милой – мечтой любого мужика, и просто выскажусь от души. А что? Это я умею, от отца и других солдатиков таких выражансов нахваталась – у Антона уши в трубочку свернутся.

– Брат, не пыли, и девочку мою не обижай. Ну да, поладили мы, пока вы с Ленкой перегавкивались. А если Махач куда и ляжет, то перед ее батей я сам отвечу, – легкомысленно отмахнулся Андрей. – Давай, расчехляйся и скачи к Ленке, а мы тут сами. Не мешай, не детки уже. По крайней мере, я – давно.

Махач? Я теперь Махач?

Р‑р‑р‑р, что‑то меня оба эти брата бесят!

Антон глубоко вдохнул, выдохнул, и взглянул на меня. Прямо в глаза. И это про него Андрей говорил, что он хладнокровный и чуть ли не робот? В глазах бешенство плещется высокими волнами, чуть ли не проливается на меня.

И мне это чер‑р‑ртовски нравится. Чисто по‑женски.

– Маша, ты же не станешь совершать глупости? – глухим от ярости голосом поинтересовался Антон.

– Глупости? Нет, не стану, – мило улыбнулась я ему.

– А разница в возрасте тебя не смущает? Андрюхе восемнадцать только исполнилось, тебе двадцать, – он приподнял бровь, и я весьма артистично ахнула. Даже ладошки к щекам прижала в показном ужасе.

– Целых два года? Кошмар и ужас… А если серьезно, то нет, не смущает. Меня никакая разница в возрасте не смущает, – с нажимом произнесла я.

Хм, ну не любая, конечно, а в рамках законодательства, но я не сильно против истины погрешила.

– Андрей, – Антон сузил глаза, уставившись на младшего дурного брата, и тот махнул рукой.

– Иди уже. Мы в трезвом уме и твердой памяти оба. Тебе романтику не портим, и ты нам не мешай.