Безликая история
– Разве не так?
– Я так никогда не говорил, – эти слова он произносил почти шепотом, хотя его родители уехали час назад с родственниками и дома были только мы вдвоем. – Я лишь говорил, что верю не так, как… – он сменил мысль, – сам‑то ты помнишь, что говорил мне о вере, когда делился впечатлениями о Достоевском?
– Это не совсем…
Он перебил меня:
– Веру надо пережить.
– Знаешь, сейчас мне кажется, что все это большой излишек. Вспомнить того же Раскольникова (мы были единственными, кто прочитал «Преступление и наказание» намного раньше программы). Он убедился, что он лишь тварь дрожащая, ни на что не способное дерьмо, возомнившее себя Наполеоном. Не думаю, что я как он.
– Думаешь, тебе и проверять не надо?
– Думаю, я уже все проверил.
– А не боишься стать Кирилловым?
– Хм. Он же просто псих.
– Ты не видишь себя со стороны. Не доведет это все тебя до добра.
– Ну это все вопрос веры, а мне нужно знать. Слушай, мне все нравится. Правда. Я просто кайфую от всего, что сейчас со мной происходит. Зачем мне это все прекращать, если я просто могу это делать. Мне это никак не мешает.
Я долго пытался реконструировать последние слова, но именно их почему‑то будто отрезало от тела истории. Мне кажется, что сказал я нечто в этом духе, но не уверен, ведь, когда восстанавливаю эти слова, у меня начинает что‑то жечь внутри, а виски наливаются тяжестью. Я думал, что он просто завидует мне. Он видел, что у меня все получается, видел, что я могу позволить себе то, что не может позволить себе он.
Наутро я позвонил Антону, спросил, как прошла поездка с классом (ездили они на турбазу за город). Он скинул мне несколько видео, как кого‑то из одноклассников тушили в снегу, как они пытались скрыть следы, оставленные опрокинутым кальяном, как Кирилл и Дамир прыгали в сугроб с окна второго этажа и Дамирка приземлился в чью‑то блевоту. Ничего не потерял, заключил я.
К обеду я распрощался с Лешей, а вечером поехал с Денисом на дачу к его одногруппнику.
Раздел 6
На этот раз записка, что я нашел, была сильно короче предыдущих и весьма размыта. Подчерк был больше похож на человеческий, но все еще далек от того, что я мог знать.
Пади на колени… Разразись истерическим криком… Разбей себе голову о пол…
Он все готов был бы сейчас отдать, лишь бы принять тогда в свое сердце истинное начало. Это мог быть кто угодно. Важна лишь суть, та, что дает понимание подлинного места в мире, что выстраивает связь между «Я» и вещами, что задает вектор движения.
Спасись… Спасись… Спаси…
Но сейчас у него только один выход – выстрадать весь путь с самого начала. Или сгинуть в бесконечных коридорах лабиринта навсегда.
После прочтения меня вырвало. Пошла носом кровь. Я упал без сознания и пролежал какое‑то время в абсолютном забытье. Ни образов, ни снов. Словно провалился в чистейший мрак.
Я готов разбить голову о пол, захлебнуться в собственной крови, но это – очередной тупик. Нечто тянет меня по правильному пути. Пути наружу. Я не должен сопротивляться.
Раздел 7
Той зимой, на тренировке у меня произошел один неприятный конфликт.
У нас был многофункциональный спортивный комплекс, где совмещались тренажерный зал и зал для единоборств. Я к тому времени уже подключил тренировки с железом к основным, так было интереснее и мало кто это делал из остальных. И наш тренажерный зал посещали люди со стороны. Заходил народ с бокса.
Одного из этих боксеров я заочно знал. Звали его Заур. Особо мерзкий тип. Из тех, кто обижает младших и терроризирует одноклассников. Очень наглый и агрессивный. И тупой. Я тоже был наглым, но на другом уровне. Меня бесило сочетание такого высокомерия и такого интеллекта. А потому мне жгуче хотелось опустить его на положенное место. А еще я вспомнил, что делал для него задание по английскому, когда учился в 9‑м (он был на год старше меня, числился в техникуме на специальности «автомеханик»).
Обстоятельства в тот раз сложились так, что мне и не пришлось ничего самому выдумывать. Через своих одноклубников я узнал, что этот Заур встречается с девочкой, которую я несколько раз сношал. В первый раз еще осенью, на какой‑то квартире, на балконе, а второй – на новогодних каникулах, на даче, куда я ездил с Денисом, причем в несколько заходов, в том числе в рот. Осталось только при удобном случае преподнести эти сведения моему… personne désagréable.
Все произошло в раздевалке, я специально выбрал место поближе к его компании. Я был тогда с Лешей. А их четверо. Хоть у них и было численное преимущество, но оно нивелировалось тем, что мы находились на нашей территории и поблизости были наши ребята.
Мы остались вшестером, я точно знал, что создастся некое напряжение. Я был уверен и сейчас готов подписаться: этот Заур… personne désagréable, тоже желал конфликта. Он, проходя мимо, толкнул плечом Лешу (не меня!), при этом громко перекидываясь какой‑то чушью на обезьяньем со своими. Леша был по комплекции как я, но с виду менее спортивным. Либо Заур преисполнялся уверенности в собственном физическом превосходстве (он был выше и крупнее нас), либо не предположил, что может нарваться на вспыльчивого человека. Тут я понимаю: у меня есть секунда остановить Лешу и не упустить шанс осуществить свой план. Я показываю жестом другу «секунду» и выпаливаю:
– Ты же вроде встречаешься с Соней Л…
– Ну да… – дерзко, но удивленно протянул он.
– А ты как относишься к тому, что я ее поебываю периодически?
– Чо, бля…
– Ну мы ебемся иногда, когда пересекаемся на вписках. Причем она вся делу отдается. Не жалеет ни пизды, ни рта. Не бывает послевкусия?
– Пиздишь!
– Не… серьезно. Мне просто интересно: ты сам согласился на свободные отношения или это ее инициатива? Просто ты же ее целуешь после всех хуев. У нее, кстати, еще такая милая родинка на лобке.
Тут я вижу, как он буквально закипает. У него краснеет лицо, даже глаза. И я успеваю добавить финальное:
