Безмолвие
В отдаленной видимости предстала длиннющая морская оградительная линия, уходящая вглубь бухты. Бетонное безобразие в тон городу. Появилось неуёмное желание пройтись по ней до маяка. Справочник телефона предупредил о прогулке в километр от берега. Не пройдя и десятка шагов вдоль белой стены в два добрых метра толщиной, Валерий решил развернуться обратно. На молу[1] он находился между естественным выбором идти вперёд до манящего маяка и вернуться в исходную точку к девушке‑ихтиандру. Путь, выстланный монолитным бетоном вдоль миллионных портовых контрактов. Этот путь ведет… в тупик! О Боже, какая чудная шутка градостроителя! Город смеется над целеустремленными менеджерами, увидевшими впереди маяк надежды и последовавшими к своей цели. Красно‑белый маяк, венчающий мол, по сути был ржавым строением столетней давности, оплеванным зеваками, заросший мусором.
Решив не тратить полчаса личного времени на беспричинную прогулку над водами и обратно, Валерий стал осматривать огромные металлические пушки на набережной. Табличка гласила, что орудие было поднято со дна морского, где пролежало полвека с момента участия в боевых действиях.
Тяжелая штука, отправлять которую на переплавку Валера бы не стал. Он сволочь, но память дедов уважает.
В кармане прожужжал телефон.
«О, Валерка, ты никак решил ко мне через море добраться? Тут рядом», – писала Маша. Интересно, чем она занималась до полудня, томя Валеру ожиданием своего ответа на утреннюю шутливую фотографию.
«Вот, всё угнаться за тобой не могу. Ты где?» – Валера проглотил небрежное сокращение своего имени, Маше доставляло особое удовольствие его дразнить. Хотелось уколоть шарадой из разряда «Машка‑мышка, мышка‑малышка», но не стал, поскольку интрига с близлежащим географическим расположением подруги захватила его внимание. Надо было уточнить и не спугнуть разговор. На душе стало тоскливо от осознания факта, что даже Машка катается в командировки за моря.
В ответ подруга прислала фото своего улыбающегося личика на фоне морского пейзажа. Такая же застроенная городская набережная, на которой находился Валера. Только множество пальм, погода светлее, и попавшие в кадр прохожие подозрительно одеты не по российской фешн‑культуре. Она действительно рядом, всего лишь за морем. Это фото она прислала с другого берега Черного моря, Турецкого берега.
Словно издевка судьбы, перед глазами москвича на набережной нарисовался огромный белый лайнер. Садись и плыви! Корабль долгое время был скрыт за неказистым зданием причала, но стоило Валере перенаправить путь с обходной линии террас, как обзору предстали и прочие пустующие пирсы.
Не удалось выбраться на морскую прогулку вдоль Турции, так может здесь, после подписания контрактов, совершит путешествие по воде. Подойдя, прочитал: «Князь Владимир». Кого ещё прославлять создателю нынешнего времени?
Путь к кораблю был перегорожен решётчатым забором. Чаянья о морской прогулке развеялись после слов стоявшей при заборе охраны. Лайнер не местный, на день заплыл погостить. Пассажиров не берет.
– Где можно купить билет на этот корабль?
Охранник при калитке покачал головой. Пассажиром красивой жизни можно стать, лишь заплатив в Москве кругленькую сумму. Тут не пустят.
Устало присел на лавочке при вытянутой в небо стеле с ангелом. На противоположном берегу крутились башенные краны, изредка доносился звонкий шум ударяющегося металла. По карьеру поднималось облачко пыли. Ох, и не завидно тем, кто трудится на погрузке танкера щебнем. Запасных легких природа в этой жизни не выдает. А свои продавать за тридцать три серебряных в месяц соглашаются работяги от безвыходности. Люди, живущие в городе с молом, уходящим в тупик. Тут не дают выбора сбежать с корабля. Все сидят в долговой яме. Лесенка из той ямы лежит в сейфе номера, в филиале забугорной гостиницы Hilton, что освежается изумительным кондиционером азиатской страны изготовления.
Перед глазами вырос огромный баннер на шток‑мачте старого военного корабля. Надпись гордо гласила: «Новороссийск».
Да, всё правильно, ржавый ты пережиток советского прошлого, вышедший на одиночный пикет с транспарантом при городской набережной. Именно так ругательно и надо называть наше современное состояние новой России: Новороссийск. В этом слове есть что‑то обыденное, штампованное и лишенное уникальности. Ожидаешь, поехав по побережью, увидеть указатели городов типа Новороссийск‑2 и Новороссийск‑666. Сам суффикс «ийск» в имени придает будничную бланочность бытия. Это место, где суть изначального сюжета так и останется без развития, несмотря на префиксы ‑1, ‑2, – множество.
Такая она, новая Россия.
К сидящему Валере подъехал загорелый старичок на инвалидной коляске.
«О нет, пожалуйста, не надо у меня ничего клянчить!», – пронеслось в голове московского гостя.
– Не против, если я закурю рядом с вами? – твердо, с некоторым скрипом в голосе произнес старик.
Москвич растерялся. И не только от ожидания услышать вовсе другие слова с иной интонацией (шепчущей), он скрывал возмущение из ряда: «Что ему подальше от меня не курится? Площадь огромна и пуста».
Ход мысли прервался не заставляющим ждать пояснением:
– Это единственная лавочка вокруг, так хорошо прикрытая от ветра. К тому же, единственная урна для бычков на всю площадь.
Валера развел руками, понимая, что не имеет права отказать старику.
Лавка не является его собственностью, город принадлежит поквартирно каждому жителю, а в целом горожанам. Площадь место совместного пользования города, в котором Валера не прописан. Он только по документам властитель местных денежных потоков. По факту – изящный щеголь, сидящий на лавочке рядом с потертым временем стариком. Удивительно тактичным стариком. Тот мог просто, без лишних слов и прелюдий задымить дешевый вонючий «Chesterfield» или «Тройку». А после ехидно хихикать, глядя на удаляющегося с проклятиями московского гостя. Но нет, старик деликатно попросил разрешения и достал нечто удивительное!
Из серебристого (отполированного алюминия) портсигара дед вынул самую настоящую газетную самокрутку и смачно задыми на округу.
Табак без химических примесей, выращенный на благодатных землях Кубани, нежным ножом по маслу ворвался в нос Валеры. Менеджер обезумел от страсти. Захотелось попробовать этот аромат самому.
– Не желаете? – протянул портсигар старик, лишь сосед по лавке открыл рот для обращения.
– С удовольствием! Сами выращивали?
– Нет, – старик улыбнулся и кашлянул. Открыл серебристый портсигар с выгравированным по центру якорьком.
Валера взял дар земли Кубанской, некоторое время разглядывал кончик самокрутки без фильтра. Приминал газетную бумагу, раздумывая, стоит ли с табаком без фильтра рисковать легкими?
– Табак мне друг поставляет, – хохотнул старик, после очередной вкусной затяжки. – Он, кстати, плавал на этой посудине.
[1] Мол (итал. molo от лат. moles – масса, насыпь) – гидротехническое оградительное сооружение для защиты акватории порта от волнения, примыкающее одним концом к берегу.
