Будни лейтенанта Барсукова

Тот прибегает.

– Ванька (пип‑пип), угадай, что я хочу?

– (Пип‑пип) рассол, вы же вчера выпивали?

– Нет.

– Тогда водочки холодной и солёненький огурчик.

– Нет.

– Ванька постоял, постоял (пип‑пип), затем снимает портки и говорит: «Жениться вам надо, Емельян Петрович».

На этом месте Бася театрально поворачивается к молодой паре спиной, наклоняется буквой «Г» и задирает полы офицерской шинели. Затем вскакивает и, буквально надрываясь от смеха собственной же шутки, кидает прощальное «пока» и убегает.

Если утончённая провинциалка Вика, приехав только утром из Ленинграда, до встречи с Басей пребывала в шоке первых впечатлений от вида развернувшейся перед её глазами картины депрессивной убогости посёлка, где ей предстояло провести лучшие годы жизни, то теперь она пребывала в ужасе от степени культурной деградации друзей её мужа, в среде которых ей предстояло вращаться, – её глаза, рот, да и всё лицо, приобрели форму буквы «О».

Андрюха просто не ожидал от брата такой низкопробной глупости – во вмупповской среде чётко дифференцировалось общение с женским полом, при девушках будущие офицеры флота даже матом старались не ругаться. Шнеер стоял и обтекал, стараясь вспомнить, за какую провинность Бася мог ему подложить такую гадость – ему стоило больших трудов затащить эту Любимую к себе на Север.

Бася же, ломая ноги, понёсся дальше, подгоняемый нечистой северной силой, но счастливый и довольный тем, каким смешным и по‑своему изысканным анекдотом из жизни русского дворянства девятнадцатого века порадовал друга и его молодую супругу. На лодке этот мини‑моноспектакль пользовался неизменным успехом, сопровождаемым слезами от смеха. Он мог, конечно, рассказать и другой анекдот из той же серии, но тот был немного пошловат, ибо про поручика Ржевского.

В тот раз Бася добрался до Гаджиево успешно, общаясь с гражданскими, особливо с девушками, довольный собой и любовью к нему окружающего благодарного мира…

По возвращении Бася неожиданно встретил Искандера Додонова – ещё одного собрата по ВВМУПП. Тот недавно получил новое назначение на 667 «Б» в лучший экипаж флотилии командира Лашина – никто не сомневался, что лет через пять Искандер должен оказаться в Главном штабе ВМФ в Москве – у него дорожка наверх расписана с рождения, и он точно следует по установленному плану.

– Сканя, привет! Ты откуда такой, что у тебя с головой, придурок, опять косишь от чего‑то? – Искандер стоял в фуражке с перевязанной белым бинтом головой через подбородок, как при контузии гранатой.

Искандер находился ещё в той стадии, когда людям произошедшие с ними неприятности вовсе не кажутся такими уж смешными и забавными, как всему окружению. Он стоял с унылым видом и смотрел в ответ как на придурка на угорающего Басю, к тому же у него раскалывалась голова, но ему тоже необходимо было свободное ухо излить душу.

– Не поверишь, ночью сдавал зачёты, носился как сумасшедший, изучал корабль, и вот проходит старпом, я за ним, его же не обгонишь, перелезает через переборку, а я вслед ему, он меня не заметил и дверью по жбану со всей силы, пипец как больно, я обвис прямо в переборочном проёме – ноги в третьем, а голова в четвёртом, старпом по кораблю объявил: «Аварийная тревога, лейтенанта, глядь, убили», прибежал начмед с берега, не знаю, кажется, я терял сознание, доктор голову перевязал, отвёл меня в медпункт, теперь домой, завтра в госпиталь на обследование.

Пока Искандер рассказывал, Басю разбирал то хохот от глупости инцидента, то жалость к другу – Искандер действительно выглядел ужасно.

– Сканя, ты меня извини за грубость, но башка‑то хоть цела у тебя? – взглянув на больного, Бася опять начал смеяться, судорожно надрывая животик.

Искандер смотрел на Басю как на больного, но с серьёзным видом и думал: «Кто на лодке служил, тот в цирке не смеётся».

 

Мурманск‑130

 

Декабрь 1988 года. Элита советского флота – лейтенант Барсуков, штурман подводного ракетоносца – лежит на старом, продавленном в нескольких местах диване с геолокацией: угловая однокомнатная квартира номер пять на втором этаже обтрёпанного семью злейшими, какие только могут существовать на свете, ветрами дома номер тридцать три (в таких местах название улиц не имеет значения, достаточно просто указать номер дома), в обойдённом Богом уголке Земли Мурманске‑130 – населённом пункте, не имеющем привычных географических координат (широты и долготы), живущем лишь в душах и воспоминаниях подводников, его населявших, а потому не пытайтесь привязать данный географический феномен к конкретному месту на карте.

Читающие эти строки имеют полное право смело осудить быт и нравы, царившие в городке, основанном неведомою силой за полярным кругом, но имейте в виду, никто из его жителей даже в мыслях не держит перед вами оправдываться или каяться – это была их жизнь, ошибки, их сермяжная истина и правда, – за всё сполна заплачено лучшими годами, отданными стране и морю.

Басин дом, в параллели с другим таким же образуя букву «П», примыкал торцом к заднему фасаду школы, где в своё время потерял детство наш брат по 513‑й каюте ВВМУПП Игорь Верх. Школа окнами выходила на Дом офицеров (ДОФ), их разделяла большая площадь.

Напротив школы, как полагалось в Стране Советов, стоял памятник вождю мирового пролетариата: естественно, в кепке, но почему‑то в расстёгнутом пиджаке с по‑хулигански заложенными в карманы брюк руками – он всем своим неформальным видом как бы посылал напутствие будущим поколениям: «Товарищи краснофлотцы! Будьте проще!» – что подводники через два колена не без успеха и претворяли в жизнь.

 

Конец ознакомительного фрагмента