Будни лейтенанта Барсукова
И вот судьба, благоволив, забросила их в уютный ресторанчик: старинный европейский стиль, полусферой низкие своды, кирпичная кладка, длинные деревянные, на вид XVII века, столы и такие же стулья, невиданная для советского времени того периода по вкусу и качеству кухня, негромкая музыка, заторможенные официанты, водочка со слезой…
За соседним столом большая компания местных – юноши и девушки чинно и чересчур громко болтают по‑эстонски, сдержанно, без улыбок, смеются, перед каждым из них пенится по кружке пива. Как можно просидеть целый вечер с одной лишь кружкой и без закуски? Нам, русским, не понять.
Изредка кидая косые взгляды по сторонам, Бася замечает среди группы иноземцев красивую девушку, та тоже смотрит в его сторону, их глаза встречаются, и она свои не отводит.
– Так, есть контакт! – Бася резко поворачивается к своему соседу‑«китайцу» (прозвище, прижившееся к ракетчикам ещё с училища). – Дислокация и диспозиция благоприятствуют, Меркурий сегодня в перигее, принимай управление, остаёшься за старшего, я пошёл!
– Какой в пень перигей, Васильич, куда тебя опять понесло? – не желая скучать в одиночестве, «рогатый» предпринимает слабую попытку остановить неожиданно дерзкий штурманский манёвр.
В это время в зале, как по заказу, звучит песня Джорджа Майкла Last Christmas.
Бася поднимается и решительно направляется к столу, временно оккупированному чухонцами.
– Разрешите пригласить вас на танец? – одна рука за спиной, голова в галантном небольшом поклоне, другая рука протянута к намеченной цели, улыбка Бельмондо, вьющиеся волосы зачёсаны назад, одет по последней моде – облик молодого человека неотразим и не способен оставить возражения.
За столом иноплеменная речь на несколько секунд интеллигентно смолкает, взгляды обращаются к странной паре: высокий, голубоглазый, но при этом явно русский, навис скалой над хрупкой блондинкой‑эстонкой. Та неожиданно для всех, да и для себя наверное, покорно протягивает руку и даёт себя увести на середину зала, где пара сливается в медленном танце.
Гаснет свет, публика в зале рассеивается, и лишь разноцветные прожекторы цветомузыки направлены на молодую одинокую пару. Бог любит Басю. Он выполнит все его желания, преграды будут сметены неведомой силой, идущей впереди и расчищающей для него жизненную дорожку – элитное училище, командная специальность, боевой экипаж, лучшая военно‑морская база. На челе Баси отпечаток благодати, место рядом с ним благословенно, любовь и тягу к себе окружающих людей он принимает как должное.
– Меня зовут Игорь, фамилия Барсуков, а вас?
– Лена Гайда.
– Вы эстонка?
– Нет, финка, – и как бы случайно плотнее прижимается высокой грудью.
Дух Баси мгновенно воспаряет: в шутливых тонах, непередаваемо, как может на этом свете только он один, красноречиво излагает квинтэссенцию прожитой жизни, приведя Лену в плач от смеха, при этом, как истинный юморист, сохраняя нарочитую серьёзность на лице.
Мелодия завершается, но тут весь зал ярко освещается и начинает играть местный эстонский хит – народная песня «Кюрли‑пюрли». Посетители ресторана в каком‑то безумном веселье срываются со своих мест танцевать. Теперь Бася вместе со всеми, заливаясь по‑детски хохотом, от души отплясывает эстонский народный танец. Со старшей группы детского сада он не вытворял подобных кренделей, но ему хочется хоть несколько минут побыть беззаботным невоенным прибалтом: хлопать в ладошки, кружиться на месте, высоко подкидывая колени…
От души наплясавшись, Бася чинно ведёт партнёршу обратно и, благодаря исполненному лучше самих эстонцев танцу, посчитав себя принятым на законных основаниях в компанию, на полном ходу, без прелюдий обращается к сидящим за столом с краткой речью:
– Минуточку внимания, товарищи, – и стучит вилкой по стакану пива сидящего рядом эстонца как раз в тот момент, когда тот хотел сделать живительный глоток, при этом чуть не поперхнувшись, – извините за беспокойство, но попрошу всех немного сдвинуться влево! – чуть ли не с силой двигает скамейку запасных, освобождая место рядом со своей избранницей. – Вот так, спасибо! Тянан! Тянан, товарищи, вы очень любезны!
– Андрюха, давай к нам, ребята нормальные попались! – и смотрит влюблённым взглядом с лёгкой улыбкой на Лену Гайда. – Товарищи эстонцы, прошу подвинуться ещё немного. В тесноте, да не в обиде, как говорят у нас на подводной лодке. А где наш официант?
Пока изумлённый ракетон прокладывает путь к расчищенному стараниями друга месту, Бася рукой подзывает человека, по привычке беря командование застольем на себя, доверительно обращается к очень неспешно подошедшему на его зов с короткой пламенной речью:
– Друг, понимаешь, мы – подводники, приехали с северов, – официант демонстративно делает вид, что не понимает русскую речь, но продолжает терпеливо слушать.
Возбуждённый офицер продолжает:
– Времени у нас мало, так что надо накрыть поляну по полной, неси всё, что у вас там припрятано: рульки, салаты, тарелки – мясную, рыбную, овощную, сырную. Всем повторить по пиву и две водочки, естественно, бутылки, а не рюмки, – и, уже обращаясь к сторонникам европейской умеренности и экономии, которые как‑то сразу сникли и, пока Бася вёл разговор с гарсоном, озабоченно и опасливо озирались друг на друга, произносит, положа руку на сердце: – Не волнуйтесь, товарищи, банкет за счёт подводников!
После этих слов у эстонцев от душ отлегло, и веселье стало по‑настоящему шумным; под действием русской водки компания неожиданно начала говорить на языке происхождения напитка; оказывается, эстонцы очень любят русских и восхищаются широтой души этого народа; Бася травит один анекдот за другим, не обращая внимания и ничуть не смущаясь, что смысл юмора, основанный на нюансах его родного языка, до иноговорящих не всегда доходит – главное, ему самому хорошо и весело – всё, как всегда, по‑ВВМУППовски…
Дальше в картинке, как в испорченной киноплёнке, начались разрывы, помехи, обрывки кадров – то ли из‑за провалов в памяти, то ли из‑за каких‑то внешних помех со сном.
…Сногсшибающий комплимент: «Поражён вашей красотой, вы моя принцесса, Лена Гайда!» Вот он уже лежит, утопая в мягкой белоснежной постели уютного номера маленькой средневековой гостиницы, на его плече безмятежно покоится белокурая головка принцессы.
На самом интересном месте киноплёнка сна окончательно рвётся.
– Your bunny wrote[1], – до его сознания очень медленно начинает доходить незнакомая и почему‑то английская речь, Бася ощущает чувствительный толчок в бок, – Basya, peace duke[2].
Дальше стала проклёвываться знакомая русская речь:
[1] Твой кролик написáл – англ.
[2] Бася, Герцог мира – англ.
