Будни лейтенанта Барсукова

 

– Барсуков! Вы же секретарь комсомольской организации, как вы можете так ругаться матом?

Бася удивился появлению замполита на корабле у стенки в базе. «Жена, что ли, доступ к телу ограничила политически грамотному офицеру?» – промелькнуло в реактивном мозгу Барсукова.

Отчасти поставленный в тупик отсутствием логики в вопросе, застыл с гарнитурой у рта. Он сейчас дежурный по кораблю, самый главный на крейсере, согласно инструкции, ввиду отсутствия командира (даже старше замполита), сидит на месте вахтенного офицера за столом на ГКП, левая рука на автомате орудует переключателями вызова отсеков.

– Сергей Иванович, вы меня напугали, нежданно‑негаданно появились в полночь на ГКП, так и в могилу свести можно, с супругой поругались? – Бася сочувствует замполиту, искренне не понимая, в чём суть претензии. – Ведь мы же вроде как на флоте.

– Игорь Васильевич, – замполит неожиданно вспомнил отчество Барсукова, – вы на флоте, а материтесь как колхозник.

На самом деле, многие стороны жизни на подводной лодке вызывают ассоциацию с колхозом, но мат как раз в меньшей степени, в этой компоненте подводники далеко ушли вперёд – советским земледельцам и хлеборобам предстояло догонять моряков.

– Товарищ капитан третьего ранга, заметьте, я матом не ругаюсь, я так с матросами разговариваю.

Сидящее за «Шпатом» дремучее механическое чудище, помощник дежурного, с удовольствием наблюдает за диалогом – на долю ночной смены нечасто достаются развлечения, способные помочь побороть всепоглощающую дрёму.

– Нет, Барсуков, так не пойдёт, тем более с матросами, вы же офицер! – замполиты на корабле зачастую были вынуждены отрываться на несколько сантиметров от палубы, чтобы, свободно паря в воздухе и совершая пассы руками, направлять моряков на путь непреложного учения марксизма‑ленинизма.

– Сергей Иванович, так никто даже пальцем не пошевелит, пока его не обложишь крепко по мамке. Давайте я прямо сейчас эксперимент проведу?

– Что за эксперимент?

– Специально для вас, – Бася поворачивается на стуле к «Каштану», вмонтированному прямо в стол перед ним, переключателем вызывает верхнего вахтенного делано вежливым голосом, – верхний вахтенный, подойдите, пожалуйста, к «Каштану», – и откидывается на спинку стула, уверенный, что ответа не последует.

На ГКП народ с интересом начинает наблюдать за ходом действа – принцип «хлеба и зрелищ» на флоте ещё никто не отменял, и только замполит не понимает, что он уже на подмостках, а остальные в зрительном зале. Проходит секунд тридцать – «Каштан» молчит.

Тогда Бася немного громче и, плотно прижимая гарнитуру ко рту, хорошо поставленным командирским голосом произносит:

– Верхний вахтенный, подойдите к «Каштану»!

В ответ – тишина.

Для чистоты эксперимента Бася в третий раз вызывает «Недремлющее око» с автоматом наперевес, обязанное по первому зову отзываться:

– Верхний вахтенный, подойти к «Каштану»!

Опять тишина.

– Сергей Иванович, вот видите, не понимают они литературного языка великого Тургенева, Тютчева и Толстого, того самого Льва Николаевича.

– Ну и что дальше, Барсуков? – собственно, как знатоку человеческих душ, замполиту понравилась психолингвистическая завязка эксперимента.

Тогда Бася жестом показывает знак «внимание», обозначая продолжение эксперимента, и нарочито нейтральным голосом произносит:

– Раскудрить твоё коромысло в базис и в надстройку, верхний вахтенный, млять!

– Есть ГКП, – ответ последовал немедленно, словно по волшебству, на что все дружно заулыбались.