Буду твоей женой

– Ой, с чего бы мне устать? Сиди себе, да сиди, ничего не делай, – отозвалась бабуля. – Чай, не вагоны с углём ночь напролёт разгружать, – рассмеялась. – С утра давление было сто девяносто, но ничего, Мариша мне таблетки перед выездом подавала, так что хорошо доехали, не переживай, Лерочка.

– Угу, – протянула я уныло, засомневавшись в своей идее о чистосердечном признании. – А с собой ещё взяли?

– Взяли, конечно, – подтвердила бабуля.

Лифт доехал до нужного этажа. Роман Владимирович вышел первым. Прицепившаяся к нему бабуля – второй. А я только тогда опомнилась… в подъезд мы зашли, когда кто‑то из него выходил, не потому что я дверь открыла. И ключей у меня при себе не было. Они в пуховике остались.

Который…

Да что ж такое‑то?!

– Ну, ты чего застряла? – заметила моё замешательство бабуля, обернувшись.

– Ключи. Я их забыла… – вздохнула.

Собиралась объяснить подробнее, но самая старшая из нас страдальчески закатила глаза.

– Хорошо, что у меня есть. Как знала, у Вовушки твой дубликат взяла, – покачала головой, потянувшись к карману своей шубки.

Как существенный плюс, мужчину ей пришлось отпустить. Как существенный минус, из лифта мне всё же пришлось выйти, а возможности ретирования в целях добычи ключей, я и Роман Владимирович лишились.

– А про внуков, это я серьёзно, – очевидно, решила добить меня моя предусмотрительная родственница. – Смотрите у меня, – пригрозила указательным пальцем, прежде чем отдать мне вытащенные ключи. – Ничего не знаю, к следующему Новому году, чтоб в нашей семье случился ещё плюс один, – заявила сурово.

– Ну что ты, бабуля, какие правнуки? – моментально возмутилась я, всё ещё упорно не глядя на Романа Владимировича. – Я только‑только ипотеку взяла, за неё ещё платить и платить, – отмазалась, как смогла.

В последнем собственный голос прозвучал убедительно ровно. А вот руки откровенно потряхивало от нервного перенапряжения, так что ключ в скважину я вставила не с первого раза. И даже не со второго.

– Ипотеку она взяла, – фыркнула на моё высказывание бабуля. – Тем более пора, значит! – осталась непреклонна. – Ипотеку взяла, в платье свадебное влезла, а дальше что? Вы мне эти ваши современные чай‑фри‑мафри всякие бросайте, не доводите меня лучше, а то и правда правнуков не дождусь, так и помру в ожидании, – добавила опять сурово.

Самое худшее – не для меня. Для Романа Владимировича. Тот… святой человек! Промолчал. А я, наконец, дверь открыла.

– Не чай‑фри, бабуля. Чайлдфри. От английского «свободный от детей», – поправила я её.

Просто потому, что сказать больше нечего!

Мне.

Но не ей.

– Ох, как же у тебя хорошо тут всё устроено, – перешагнула порог бабуля, оглядываясь по сторонам.

Иногда нам всем везёт, и она быстро переключается. Да и в обустройстве своей двушки я в самом деле очень постаралась. Как говорится, всю душу вложила. К тому же, во многом помогли родители и рассрочка в ИКЕА.

– Спасибо, – улыбнулась я ей в ответ.

Бросив ключи на комод, помогла ей раздеться и снять обувь, верхнюю одежду убрала в шкаф, встроенный в стену. А вот ту, что на мне – снимать не стала. По крайней мере, не так сразу. Сперва дождалась, когда бабуля пройдёт дальше в гостиную, совмещённую с кухней. У меня ж здоровенное кровавое пятно на платье. Увидит, новые вопросы задавать начнёт. У неё их и без того, явно немало скопилось. Зная её, я точно знала: всё, что было до этого момента – исключительно прелюдия. Настоящая пытка начнётся чуть позже, когда у неё группа поддержки в лице моей мамы прибудет.

– Раз уж так получилось, может, хотя бы чаю выпьете? Или кофе, – понизила я голос, набравшись смелости, обратившись к тому единственному из нас, что до сих пор оставался на пороге.

Явно собирался уйти. Скорее всего, не попрощавшись. По крайней мере, любой другой именно так и поступил бы. Та же я, будь на его месте, уж точно. Удивительно, как Роман Владимирович вообще ещё не сбежал и всё это выдержал.

– Не хочется вас смущать, – мягко улыбнулся он.

Всё‑таки ему идёт улыбаться.

Очень!

– Если кто кого здесь и смущает, так это точно не вы, – хмыкнула ему в ответ, обернувшись в сторону бабули, которая продолжала свои исследования по моей квартире.

Остановилась аккурат перед ёлкой, разглядывая пушистые веточки, украшенные золотистыми и серебристыми шарами, разбавленными пышными бантами и гирляндой в тон выбранной гамме. Несмотря на то, что на все эти украшения я потратила треть своей зарплаты, мне и самой очень нравилось, как получилось. Теперь вдвойне рада, что не стала экономить, с учётом, что вся моя семья пожаловала. И не я одна думала о чём‑то подобном.

– Как всё‑таки хорошо, что и этот Новый год вся наша семья снова будет отмечать вместе, – радовалась бабуля с улыбкой.

– Угу. Очень хорошо, – согласилась я с ней. – Вы проходите, пожалуйста, – добавила уже для Романа Владимировича. – Буду рада, если останетесь хотя бы ненадолго.

Про ёлку я уже забыла. Про совместные с моим бывшим женихом фотографии в рамках вспомнила. Их было в моей квартире на всеобщее обозрение всего две. Прежде казалось – маловато. Но не теперь. К обеим поочерёдно я и кинулась.

– Включу чайник! – оправдала своё бегство, как смогла, хватая компрометирующие улики, пока их не обнаружили.

Диверсия по изъятию изображений не того Романа прошла успешно. Не менее успешно я прихватила с журнального столика пакет из ювелирного, который доставили этим утром. В упаковку для созданных на заказ обручальных колец я спрятала обе рамки с фотографиями, пока двигалась дальше. Забрала их с собой на кухню. Сперва туда, где действительно включила не только чайник, но и кофемашину, уже потом – скрываясь в ванной комнате. Среди единого пространства сантехники и средств гигиены компромата существовало не меньше. Электрическая бритва, зубная щётка с древесным углём соответствующего цвета, лосьон после бритья и мужской шампунь – всё отправилось в мусорку. А до меня только тогда дошло, что как раз данные предметы выбрасывать было вовсе не обязательно. На них фамилия владельца не числится. И всё равно не остановилась. После того, как оказалась включена вода, чтобы замаскировать шум, в ведро продолжали лететь один предмет за другим, в том числе и вытащенные из крафта рамки с совместными фотографиями. Слишком остро вспыхнуло желание избавиться абсолютно от всего, что в первую очередь мне самой напоминало о том, кто столь бессовестно предал. Скатившиеся следом слёзы по моим щекам я также бескомпромиссно смахнула. Жаль, в этот раз не особо помогло. Стоило лишь раз взглянуть на бархатную коробочку в своих руках, которую, в отличие от всего остального, так сразу выбросить я всё‑таки не решилась, как слёзы полились градом, а с губ сорвался жалкий всхлип.

Может, всё же не выбрасывать золото?

Оформить возврат.

Сдать в ломбард.