Честно и откровенно. Эпизод третий
– Шекспира знаю. Про остальных только слышала. Я не ценитель такого жанра.
– Ну, неважно. Мы хотели найти таланты, которые могли бы своим творчеством будоражить воображение зрителя. И не только наготой, сексом, насилием, но еще и своей личной правдой, честностью, бескомпромиссной и сбивающей с ног моралью, без всяких там ненужных прикрас, шуршащих фантиков и разноцветной мишуры. Мы хотели задеть в глубинах зрительских душ более чувствительные струны, обнажить побольше скрытых инстинктов, залезть глубже в сознание и подсознание, чтобы поковыряться в том, что спрятано за плотной завесой и тяжелыми замками. Мы хотели, – и я думаю, у нас это получилось, – чтобы после наших спектаклей люди спорили, ругались, грустили, потом мирились, радовались, страстно занимались любовью или, если они одинокие, занимались ею с собой, а главное – думали, размышляли и приходили к неоднозначным выводам…
– Ничего себе вкратце! – хохотнула Ольга.
Этого мужчину можно слушать часами, – мелькнуло в Яне.
Достоинство №2 – очень интересен в общении.
Он явно истинный король вечера.
В кой‑то веки кто‑то переплюнул Ольгу!
– Короче, именно такого гения я… вернее, мы… нет, тогда был только я… однажды нашел. – продолжил Слава. – Выпускник филологического факультета, бывший корреспондент, писал рассказы для каких‑то журналов и чего‑то там еще. Вел свой писательский блог, причем весьма успешно – полтора миллиона подписчиков и читателей. – Он сделал театральную паузу. – Сергей Войченко. Может, слышала? Талантище неимоверный! Для меня он – мастодонт драматургии, тираннозавр скандально‑бытового и сексуального жанра, гигант нестандартной мысли, властелин мягкого непотребства. Он как никто другой умел балансировать на тонкой грани между чувственной эротикой и пошлой порнографией. Но эту опасную черту – хоть никто не знает, где она, поскольку ее местоположение очень субъективно, – никогда не переходил! – Затем Слава грустно вздохнул. – К прискорбию, примерно месяц назад мы этот талант потеряли…
– Это тот, кто погиб в автокатастрофе? – спросила Яна. – Я читала в новостях.
– Да, он самый. Значит, ты в курсе этого?
– Поверхностно, поэтому хотелось бы услышать подробности.
– Самое обидное, что он погиб по дурости какой‑то малолетки, которая решила погонять на папочкином спорт‑каре. Малолетка, сука такая, осталась жива и невредима. Два синяка, не больше! Сергей Войченко погиб мгновенно. Огромная потеря как для моего… нашего театра в частности, так и для всей культуры или субкультуры в целом. Удручает еще и то, что он не дописал очередную пьесу. Обещал фурор, но идею и сюжет держал в секрете. Он всегда так делал – показывал только готовые материалы. Теперь у нас нет свежих пьес на следующий театральный сезон.
– Сколько ему было? – спросила Яна, чтобы хоть что‑нибудь спросить.
– Сорок один исполнилось бы через неделю, – буркнула рыжуха.
– А ты откуда знаешь? – удивился Слава.
– Мы с ним общались вообще‑то. Он же под меня главную героиню «Изгибов» прописал.
Наверное, он тебя еще и… «это самое», верно? – почему‑то всплыло в Яне.
– Ах, ну да! – якобы вспомнил Слава. – Кстати, пьесу «Изгибы» потом перенесла на большой экран сама Виолетта Мессер, знаменитый режиссер, прославилась на слезливых мелодрамах, лауреат Каннского кинофестиваля какого‑то бородатого года…
Рыжуха вдруг оживилась.
– Да, только эта старая кочерга выбрала на главную роль не меня, под которую все писалось, а какую‑то бездарную московскую прошманду. Видимо, та хорошо дала продюсеру или оказалась чей‑то тупорылой дочкой…
Конец ознакомительного фрагмента
