Четыре сестры
Беттина встала. Пол был ледяной. Она лихорадочно порылась в комоде и нашла то, что искала. Большие острые ножницы.
Дверь открылась, не скрипнув петлями, и, точно призрак, Беттина вошла в гостевую спальню.
* * *
Энид на другом конце коридора тоже не спала. Но ее, в отличие от Беттины, не обуревали мрачные мысли.
Уютно свернувшись в постели, прижимая Роберто к одному боку, Ингрид к другому, девочка прислушивалась. Поднимался ветер. Станет ли он достаточно сильным, чтобы вибрации струн проникли сквозь стены из подземелья?
Она услышала. Но не сразу. Среди ночи, когда ветер разбудил ее в самом конце интересного сна. Энид открыла один глаз, но не шелохнулась. Ей больше не было страшно. Даже приятно слушать эту странную мелодию. И думать, что она единственная в доме знает, откуда эта музыка взялась.
Кто‑то приоткрыл дверь. Она тут же зажмурилась. Ингрид и Роберто тоже.
Энид узнала голоса Шарли и Базиля. Они шептались:
– Вот видишь, она не боится: спит как сурок.
– А ведь этот дурацкий призрак так расшумелся!
– Надеюсь, ты не веришь в него всерьез?
– В кого?
– В призрака.
– Нет.
Шарли чуть помедлила с ответом. Энид едва дышала. Шарли продолжала еще тише:
– Вот и застукали. Я так и думала, что эти два блохастых спят с ней.
– Я знаю еще двоих, которые спят не на своем месте…
– Про тебя‑то все знают.
– Но мы не подаем виду.
– Тсс, разбудишь ее.
– По‑моему, она притворяется.
Энид зажмурилась крепче. Ей очень хотелось шевельнуться, повернуться, чихнуть, заговорить, засмеяться…
– Хоть бы он прекратил свое свинство.
– Кто?
– Призрак.
Дверь бесшумно закрылась, и они ушли. Энид открыла глаза. Она чувствовала себя в ладу с музыкой, в ладу со всеми призраками на этом и на том свете. Секрет Гийеметты стал ее секретом. С помощью арфы она говорила с людьми. Энид погладила Ингрид и Роберто.
– Большой секрет. Скажите «Клянусь».
Те поклялись. То есть заурчали от скуки. Но Энид успокоилась. Она отыскала Свифта и открыла тайну призрака.
Когда встречаешься с Вечностью в девять с половиной лет, больше ничего не страшно.
* * *
Солнечный лучик лег на край одеяла, как будто хотел там отдохнуть. Но скоро он сдвинулся с места, выстучал азертиуиоп на клавиатуре компьютера, повернул, ксдфгхжлм, и упал, бам, прямо на глаз Беттины.
Одну секунду Беттина чувствовала себя как всегда по утрам – в общем, обычной девочкой, не сильно страшной, без проблем, ей не в чем было себя упрекнуть, разве что в оценке 4 из 20 по биологии и в том, что ей еще далеко до Рене Зелвегер, короче говоря, она была счастлива, насколько можно быть счастливой в тринадцать с половиной лет.
Но уже в следующую секунду к горлу подкатила тошнота. Голова раскалывалась от боли, и гвозди в сердце никуда не делись. Нет, теперь они были другими. Уже не от ярости и не от гнева. Скорее от омерзения и стыда. И от чувства вины. Ужасный вопрос встал перед ней.
Как сегодня встретиться глазами со всеми?
Она спрятала лицо в подушку и попыталась снова уснуть.
– Ты должна встать, – сказал голос отца.
– Ты должна встать, – подхватил голос мамы.
Они были в костюмах для верховой езды, со следами травы на сапогах. И явно куда‑то спешили.
– Вставай. Рано или поздно тебе придется выйти.
Мама погладила ее по щеке:
– Мужайся. Ты знаешь, чтó должна сделать. Мы тебя любим.
Беттина снова уткнулась в подушку.
Через две минуты в дверь постучали. Сердце забилось как безумное.
– Беттина? – позвала Женевьева. – Десять часов!
– Ммм.
– С тобой все хорошо?
– Ммм.
Зазвучал голосок Энид:
– Ты проснулась?
– Ммм.
– Мы оставили тебе сливок от Сидони!
Беттина заткнула уши. Что не помешало ей услышать стук Шарли.
– Эй, там, подъем! Ты меня слышишь?
Шарли толкнула дверь, ворвалась в комнату и раздернула занавески, твердя, что десять часов утра – вполне достаточно для…
– Ладно, ладно, ладно, – пробурчала Беттина. – Сейчас спущусь.
– Только не мой каждый волосок по отдельности, нам еще нужна ванная!
Почему она так сказала?
Нет, наверно, случайно. Беттина не стала занимать ванную на три часа, однако умывалась не торопясь. В какой‑то момент Гортензия крикнула ей через дверь:
– Продолжай, уже скоро обед!
Вот теперь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пора было спуститься. Отступать некуда.
Беттина собрала свое мужество в кулак и понесла его как могла. Ей непременно надо было спуститься с ним вместе. Не без труда: оно хотело вырваться, убежать, оставить ее выкручиваться одну. Ему тоже было стыдно. Но все же они добрались до кухни вдвоем.
