Четыре сестры
Гортензия колебалась между четырьмя путями в будущем: она станет архитектором и будет строить памятники на века. Зулейхой Лестер в сериале «Купер Лейн» по телевизору. Хирургом для неизлечимо больных, которых она одна сможет спасти.
Или актрисой. Да, эта профессия ей нравилась больше всех. Она убрала карандаш и тетрадь в карман пальто.
Гортензия находилась на выступе, за которым образовалась ниша в скале. Когда она сидела так, прислонившись к камням, никто не мог ее увидеть. Кроме чаек, тупиков и бакланов, пролетавших мимо. Их крылья были как якоря, лапы – как морские гребешки.
Актриса. От ветра с океана по щекам текли слезы, завивались коротко стриженные волосы. Вдали был виден маяк Потрон‑Суфлан на фоне темных туч. Она натянула вязаную шапочку поглубже на уши. Глубоко вдохнула и продекламировала с выступа над волнами:
Будь Сидом; этот звук да рушит все преграды,
Да будет он грозой Толедо и Гранады…[1]
Позади кто‑то захлопал в ладоши.
И засмеялся.
Гортензия гневно обернулась, готовая растерзать Беттину, которая посмела прийти за ней аж сюда, чтобы опять издеваться…
Это была не Беттина. И ни одна из сестер. Стоявшая перед ней девочка была ей незнакома.
– Привет! – сказала девочка. – Продолжай, здорово.
Несмотря на смешинки в глазах, говорила она, похоже, искренне.
Она объяснила:
– Я смеюсь, потому что очень уж забавно, гм, декламировать здесь Корнеля.
Голос у нее был тихий, довольно приятный. Каштановые волосы (хоть и короче, чем у Гортензии) сколоты с двух сторон зелеными заколками в виде гиппопотамов.
– Вообще‑то, – продолжала она, – это идеальное место. Top of the world[2]. Корнель[3] на утесе и чайки в небе… Совершеннейшая Сена‑и‑Марна![4]
И незнакомка снова закатилась смехом. Гортензии показалось, что впервые в жизни она слышит от кого‑то более странные вещи, чем говорит сама. Она улыбнулась.
Что может быть лучше,
чем работать в шоу –
бизнесе, не знаю
бизнеса лучше!..
– Тоже Корнель?
– Мэрилин Монро.
Обе рассмеялись.
– Я бы хотела когда‑нибудь стать актрисой, – сказала девочка с зелеными гиппопотамами.
– Ты так говоришь, будто тебе девяносто девять лет.
– Мне больше.
Она взглянула на нее искоса:
– Это твой дом, вон там?
– Виль‑Эрве. Да.
– О.
После паузы, полной ветра и чаек, она сказала:
– Дай угадаю. Ты не Шарли. Ты не Энид…
– Я Гортензия. – Ее вдруг осенило: – Мюгетта? Это ты живешь у Брогденов?
– Гощу, они дружат с моими родителями. И я там не одна, за мной присматривает Зербински.
– Зербински? Что это такое?
– Смесь броненосца «Потемкин», скальпеля, карабинера и эфира, с легкой примесью ночной бабочки.
– Твой питбуль?
– Моя сиделка.
– Она так ужасна?
– Хуже. Тарн‑и‑Гаронна.
Она засмеялась и добавила:
– Я вообще‑то ее люблю, но она этого не знает, так что не говори ей.
Какая странная девочка.
– Ты учишься на актрису? – спросила Мюгетта.
– Нет.
– Почему нет?
– Э‑э…
– Если тебе хочется играть пьесы, есть другие места кроме этого утеса.
Странную девочку с короткими волосами вдруг забила дрожь, прямо‑таки заколотила. Ее голова тряслась на тонкой шейке, и Гортензии показалось, что зеленые гиппопотамы весят как настоящие.
– Мне холодно. Мне все время холодно теперь. Я пойду.
И она покинула утес, не попрощавшись с Гортензией, смешно подпрыгивая на одной ножке.
2
[1] Пьер Корнель. «Сид». Действие 4. Перевод М. Лозинского.
[2] Вершина мира (англ.).
[3] Corneille (фр.) – ворона.
[4] Сена‑и‑Марна – один из департаментов Франции. Здесь и далее эта героиня часто обозначает свое отношение к чему‑либо через названия регионов.
