Да, нет, возможно
Меня настораживает другое: сейчас четыре часа дня, а мама до сих пор в халате и работает из дома. Бумер, мастиф бабушки, нервно ходит вокруг стола, который выглядит так, будто на нем случился локальный бумажный апокалипсис: повсюду громоздятся макеты украшений, распечатки таблиц и списков, катушки декоративного скотча, папки и маленькие конвертики. Шансы выбраться сегодня с кухни до того, как придется складывать пополам стопку карточек с именами гостей, стремятся к нулю.
– Новые приглашения! – радостно восклицает Софи, ныряя в этот хаос.
– Сначала пускай бабушка закончит со списками. – Мама тянется за папкой побольше. – И посмотри, пожалуйста, на план этажа, чтобы мы понимали, как распределить гостей. Все в основном соберутся в банкетном зале: тут танцпол, тут будут столы, а по поводу буфета у меня есть два предложения. Либо сместим его в сторону, сюда, рядом с…
– Тэсса Эндрюс с удовольствием принимает приглашение. – Софи радостно закрывает открытку. – Вот. Же. Черт. Ура!
– Софи, не ругайся, – одергивает мама.
– По‑моему, это и не ругательство.
– Это почти ругательство, – говорю я, усаживаясь рядом с мамой. Бумер кладет морду мне на колено и требует, чтобы ему почесали загривок.
– А вот и списки, – вмешивается бабушка.
– Софи, ты слушаешь? – спрашивает мама. – Насчет буфета: мы можем еще устроить его в этой дополнительной комнате в задней части. Но мне кажется, странно будет ставить столы с едой так близко к туалетам.
– Зато удобно, – пожимаю я плечами.
– Джейми! Ты отвратительный, – фыркает Софи.
– Да боже мой, я имел в виду, что руки будет мыть удобно!
Мама потирает лоб.
– Мне хочется как‑то использовать все комнаты, раз уж мы все равно платим за их аренду, но…
– Слушай, – перебивает ее Софи, – а почему бы нам не сделать комнату для подростков?
Мама прищуривается, но Софи предупредительно поднимает в воздух палец.
– Сначала выслушай меня. Это отличная идея. Ты же пригласишь взрослых, всех своих друзей и семью, и вы соберетесь и устроите отличную вечеринку в банкетном зале, верно? А у нас в соседней комнате будет свой маленький праздник. Очень скромный.
– Это же смешно, – удивляется мама. – Почему ты не хочешь отмечать вместе со всеми?
– Я просто боюсь, что пожилым наша музыка не понравится, понимаешь? А так вы можете у себя поставить Shout или что вы там захотите. – Софи указывает пальцем на танцпол на плане зала. – А мы у себя будем слушать Трэвиса Скотта… и все довольны.
– Трэвис Скотт. Это папа Сторми? – переспрашивает бабушка.
– Праздновать в двух разных комнатах мы не будем, – говорит мама.
– Тогда зачем вообще спрашивать мое мнение? Зачем я здесь?
– Зачем здесь я – вот вопрос, – шепчу я Бумеру, который отвечает мне проникновенным взглядом.
Давайте честно: мама не хотела, чтобы я что‑то решал, даже когда речь шла о подготовке моей бар‑мицвы. Я даже тему праздника не смог выбрать. Мне хотелось что‑то связанное с историческими событиями. Мама выбрала кругосветные путешествия, и все гости получили в подарок шоколадные паспорта.
На самом деле в итоге все получилось вроде бы и неплохо, но ирония в том, что я за всю жизнь успел побывать только в одной стране, кроме Америки. Мой папа живет в Утрехте, в Нидерландах, поэтому мы с Софи каждое лето уезжаем к нему на несколько недель. Все остальное время мы с ним почти не общаемся. Трудно объяснить, но когда он с нами – он только с нами: берет выходные дни на работе на время нашего приезда и все такое. Но с телефоном у него не задалось и с мессенджерами тоже – он даже по электронной почте редко пишет. А в Штаты приезжал за все эти годы, которые прошли после развода, только несколько раз. Не думаю, что он будет присутствовать на бат‑мицве Софи: праздник ведь состоится прямо перед нашей летней поездкой. Мою бар‑мицву папа тоже пропустил, хотя и прислал по почте подарочную коробку настоящих голландских вафель с карамелью. Я так и не решился сказать ему, что в «Крогере» продаются точно такие же.
– …И Джейми скажет тост, – говорит мама.
Я вздрагиваю и вскидываю голову, пугая этим Бумера.
– Скажу что?
– Ты должен будешь сказать тост во время приема, перед тем как принесут халу. И потом хамотзи[1], конечно.
– Не буду я ничего говорить. – У меня все внутри сжалось.
– Ну же! Тебе это будет полезно. – Мама ерошит мне волосы. – Отличная практика и совсем не страшно. Ведь тебя будут слушать только члены семьи и друзья Софи.
– Ты хочешь, чтобы я встал и сказал речь перед целой комнатой подростков.
– Почему тебя это так смущает? Ты‑то ведь в этом году идешь в выпускной класс. А они даже до девятого не доросли.
– Что ж… – я качаю головой. – Звучит чертовски страшно.
– Джейми, не ругайся, – немедленно вставляет Софи.
– Почему бы тебе не обдумать пока эту идею, бубалех? – вмешивается с мягкой улыбкой бабушка. – Там будут не только подростки. Придет Дрю, Фелипе и его друг, твои двоюродные братья.
– Нет. – Мама кладет руку мне на плечо. – Никаких уговоров. Джейми может разочек выйти из своей зоны комфорта. Ради Софи. Она ведь его сестра!
– Точно, сестра, – поддакивает Софи.
– Но братья обычно этого не делают! Почему тебе такое вообще пришло в голову? Из нас всех тост следовало бы произносить тебе!
– Сестра Андрея Джейкобса произносила тост, – возражает Софи. – И брат Майкла Герсона, и брат Элси Фейнштейн – хотя он, по‑моему, просто сказал: «Мазл тов!» – и рыгнул в микрофон. Не делай так. И кстати, а ты можешь написать тост в стихах?
– Я пошел, – говорю я, резко вставая со стула.
– Джейми, не нужно драмы, – просит мама. – Для тебя это отличный шанс.
Я ничего не отвечаю. Даже не оглядываюсь.
[1] Хамотзи – благословение над хлебом.
