Дети Духов. Часть 2
– Ну собрали‑то не быстро, видно всё ж долго спорили да решали… Да лан, не обижайся – хлопнула надувшегося боярина по колену. Потом произнесла грустно – Да‑а, обложили нас. Пока тут торчим, Пакия с запада наступает, а как великая армия придёт, Староторж и Порыж от Салавии сразу отвалятся, одни против всех окажемся… Придётся на штурм идти, хоть и потеряем много, и проиграем возможно, да другого выхода нет. Я тут стены посмотрела, кое‑что примыслила, да планы кой‑какие составила…
– Надо бы вестового к ним послать – всё ещё глядя в окошко, на застланное полотнами поле, молвил Храбор – думается теперь‑то от переговоров не откажутся.
– Да не сдадутся они! – фыркнул Задорн – Посадник да бояре у золотых поясов на крючке, а танны не для того пришли…
– Только время тянуть будут – согласилась Рябина – а эти тряпки на снегу ещё и обозлили рыцарей.
– Так у них и вече же есть – вспомнил Храбор слова староторжца – пусть при всём народе переговоры будут, а там посмотрим…
На следующий день вестовой подскакал к ожидающим его воеводам:
– Согласны! – тяжело выдохнул – Коли Великий воевода один явится, то на завтра с утра вече соберётся…
– П‑ф… – фыркнула Рябина – дураков нашли…
– Я Великий воевода, я решаю! – перебил её Храбор и повернулся к вестовому – Передай, что будет воевода им! – тот мигом развернул коня и снова помчался к воротной башне города.
– А коли в заложники возьмут? Или вообще убьют? – накинулась на него воительница – В одиночку и дух удачи тебе не поможет…
– Коли такое случится, на штурм идите, о моей судьбе не думайте!
Из тёплой избушки, одетый в начищенную бронь и шлем, сверху чёрный тулуп с соболиной опушкой, на ногах, под цвет тулупа, новые сапоги с серебристой вышивкой, на боку меч, Храбор вышел в морозное утро. Тут уж и ждали его, воеводы, полковники, сотники, да и простые воины, обступили молчаливым кругом. Который нарушил боярин Жадун, подъехавший верхом на лошадке, да примостившийся за, вскочившим в седло, Великим воеводой.
– Вроде только со мной говорить будут? – обернулся Храбор.
– Пущай попробуют золотого пояса Староторжа не пустить…
Храбор лишь плечами пожал. Потянул руку за стягом своим, да стремянной, уже забравшийся на свою лошадь, первый перехватил.
– Ты то куда?
– Стремянной всегда с господином – набычился Верн, упрямо сжав древко стяга, и посмотрел так, что Храбор решил не спорить, лишь произнёс:
– Убьют, сам виноват будешь…
Так втроем, неспешным шагом и двинулись через заснеженное поле, топча копытами рыцарские знамёна. А в городе явно ждали, да со стен наблюдали, только подъехали, как ворота тут же отворились и всех троих впустили без вопросов, тут же затворив за спинами. Улицы тихие, вокруг не души, будто вымерло всё, лишь вдали как морской прибой шумит. И чем дальше, тем сильнее чувствуется. И вдруг чуть не оглохли, как на площадь въехали, народом заполненную. Тут же заколыхавшуюся, в стороны подавшуюся, образовав проход до самого центра, где помост стоит. А сквозь бурю эту, выкрики наглые различаются:
– Эй, княжич, кончай войну эту, надоело уж…
– Чего мы салавы не поделили меж собой? Не будь как отец твой, Бешенный…
– Неймётся всё Государыне, власти хочет…
Впрочем, не все уж такие, были и ответы:
– Ну наши‑то тоже… Зачем Таннов пригласили?!
– Бояре меж собой не договорятся, а мы страдаем в осаде этакой.
А то и обсуждения досужие, но то больше от жёнок:
– Какой хорошенький… Молоденький совсем…
– Смотри‑ка, удачей помечен…
– Говорят он в Славе, на поединке знатного визайского витязя победил…
Так ещё и Жадун сзади тихонько приговаривает, вроде как успокаивающе:
– Не пожалел ещё, Храбор Ратович? С непривычки то и испугаться можно. Так здесь‑то ещё ничего, люд мирный, а в Староторже и на куски порвать могут… Но ты на чернь внимание не обращай, нам вон с теми, что на помосте, договориться надоть… Главное не уступай не в чём, и на мир не соглашайся, предателям нет веры, обманут…
Помост всё ближе и ближе, уже и лица людей разглядеть можно. Рыцарь в плаще и со шлемом под мышкой, видно великий комтур, рядом жрец иноземный. В центре боярин, хоть и не такой как Жадун, но тоже довольно обширный. За ним, в воинском облачении, воевода. А далее волхв.
Заехав за отцепление из порыжских дружинных и таннских кнехтов, кони остановились, прямо возле лестницы, с одной стороны которой стоит витязь, а с другой рыцарь, с приветственно обнажёнными мечами. На их лица, как и на других людей, Храбор и не взглянул, перед глазами только лица тех, кто на помосте. Слез и, откинув поводья, пошёл негнущимися ногами по ступеням, как на плаху. За ним Верн, вздымая стяг Великого воеводы, и Жадун, чуть припаздывая, с отдышкой, своей тяжестью доски ступеней прогибая. Только Храбору то не лучше, у самого гул толпы в ушах, да взор затуманен, а в уме часть слов Государыни вертится, при его назначении сказанные – «Предателей покарать, дабы никому не повадно было!»
Как только Храбор встал на помост, лицо центрального боярина расплылось в жабьей улыбке, он шагнул вперёд, представляясь:
– Ото всего свободного города Порыжа, Я, выборный посадник Плюй, рад приветствовать Великого воеводу Сал…
Договорить он не сумел, Храбор также шагнул к нему, одновременно выхватил меч и с силой воткнул в живот посадника. По самую рукоять, так что тот вышел из сгорбившейся спины. Боярин заклокотал захлёбываясь, запрокинул голову, страшно вытаращив глаза в лицо своего убийцы, и обвис всем телом, хватаясь за плечи юноши, смрадно выдыхая, и заливая его руки и поясницу горячей кровью из своего живота.
Тут же всё стихло и взор прояснился. Напротив, в застывших позах, переговорщики: испуганно отшатнувшийся волхв, недоумевающе‑вытягивающееся лицо воеводы, жрец с неприязненной гримасой, строгий и серьёзный комтур, с тянущейся к мечу рукой. А за ними замершая морозная площадь. И тишина стоит такая, будто люди и дышать перестали, даже парок от дыхания толпы исчез.
