Дети Духов. Часть 2

– Я могу договорится с врагом, но никогда с предателем! – громко выдохнул Храбор, и поведя плечами и руками вверх, освободил себя от, на колени рухнувшей тяжести. Затем, уперев ногу в плечо боярина, с силой выдернул меч на себя. Так что тело повело в сторону разворачивая, успел ещё сделать выверенный шаг в бок, вздымая меч и тут же со всего размаху опустить его на склонённую шею. Гулко стукнувшаяся о помост голова чуть прокатилась к краю и шлёпнулась в притоптанный снег, как раз к ногам рыцаря у лестницы. И пока все взгляды провожали её, Храбор не жалеючи наполнил морозным воздухом свои лёгкие, и гаркнул на всю площадь – ВАШ ПОСАДНИК КАЗНЁН ПРЕД ДУХАМИ И ЛЮДЬМИ, РУКОЙ ВЕЛИКОГО ВОЕВОДЫ, ПО СЛОВУ ГОСУДАРЫНИ И ПРИГОВОРОМ ДУМНЫХ ЛЮДЕЙ, ВСЕЙ ЕДИНОЙ САЛАВИИ!

Молчание. Бледное, помертвевшее от страха, лицо Верна, всё так же ровно держащего стяг, словно боясь пошевелиться. Жадун, зачем‑то с силой сжав своё запястье, очумело смотрит на растапливающее иней и тут же покрывающееся ледяной корочкой, расплывающееся по помосту, в разные стороны от тела, кровавое пятно. Лишь рыцарь, с обнажённым мечом у лестницы, брезгливо отодвинулся от отрубленной головы, ступив на ступеньку, чем и привлёк к себе внимание.

– Ты… – узнал Храбор – Видно и правда танны не верны своему слову.

– Я не нарушил клятвы, и мой меч пока не поднялся ни на одного салава… В отличии от твоего… И не поднимется, пока не встретит Броня Одноглазого, убийцу моего верного друга и оруженосца – и будто в подтверждении своих слов, де Эпи задвинул клинок в ножны.

Храбор посмотрел на свои липкие руки, красные, чуть потряхивающиеся, на измазанный в крови меч, не зная куда его деть. Проговорил просто:

– Его нет. Уехал на войну с Пакией… – поворотил голову к переговорщикам. Возможно, эта сцена с рыцарем, а может ещё что повлияло, но лица их будто чуть расслабились – Коли танны желают уйти, мы пропустим и не будем чинить препятствия… – и чопорный комтур чуть заметно склонил голову, соглашаясь на эти условия. Храбор перевёл взгляд на воеводу – Прикажите открыть ворота. Более крови не будет.

Первым очухался волхв:

– Крови более не будет! Осада снимается! Орден Двоебога покидает Порыж! – заорал увещевательно.

И тут же всё зашевелилось, толпа снова загомонила недоумённо. Какие‑то приказы, какие‑то люди кинулись с поручениями. А Храбор опёрся о плечо своего стремянного, пытаясь разогнать тёмные круги перед глазами – «Всё, устал, не могу более…»

 

Он толком и не осознал, как оказался перед теремом наместника, где уже копошились дружинные, под предводительством дьяка дворцового приказа, приставленного к воинству. Спешно выселяли семью наместника и описывали имущество в казну. Тут же и дьяк тайного приказа опрашивал слуг, да занимался дознанием. Храбор и не знал, что таковой в его войске имеется. Впрочем, какая разница, пускай делают что надобно.

Лишь в роскошной умывальне этого терема, куда его завёл Верн, да помогши раздеться усадил в огромный чан, полный тёплой воды, потихоньку отходить начал. Пока стремянной тихо, но так чтобы господин слышал, недовольно ворчал, перебирая одёжку:

– Ну вот, всё заляпано, опять новое платье средь добычи искать… Может из вещей бывшего наместника что подходит? Хотя нет, он толстый больно, вон сколько кровищи натекло… Ладно, пускай отмачивается… – да злобно громыхая доспехом и оружием. Видно, натерпевшейся страху душе парня было всё равно на кого изливаться, пусть хоть и на собственного господина даже – А чистить то сколько!? Вот нельзя было поаккуратнее мечом махать? Вся кольчуга и сапоги теперь в дерьме из брюха…

– Поговори ещё – проворчал Храбор лениво оттирая кровь и глядя как она растворяется в воде бурой мутью – скажи спасибо что я сам в порты не обделался. Думал кончат нас на куски растерзав, да и всё… Бошки только оставят, чтоб над воротами вывесить… – кисть правой руки что‑то не отмывается. Храбор потёр посильнее, бесполезно. Вытянул перед собой, разглядывая. Словно красная перчатка натянута.

– Дух кары – Верн тоже уставился на неё – такие обычно…

– У палачей бывают… Ну и пусть – перевернул ладонью к себе. В центре так и осталось сияющее деревце духа жизни. Увечье и излечение на одной руке, странно.

Ещё голову будто сдавливает что‑то. Рукой пощупал в волосах, вроде нет ничего. Посмотрел на зеркало огромное, в стену вделанное, от пола до самого потолка. А богато эти бояре торговых городов живут. У них, в Тёмном, ничего подобного и не было, как, впрочем, и умывальни тёплой, да ещё чтоб не где‑нибудь во дворе, а в доме самом. Тока что баня на отшибе, возле берега речного, красивого и тихого, с прохладной водицей чистой. Из корыта поднялся и встав перед зеркалом, волосы со лба задрал. А там тоненькая золотая полоска у самых корней тянется, через весь лоб, от виска к виску, и далее уходит, словно обруч на голове.

– Дух победы с вами! – ахнул Верн – Что в людей уверенность вселяет…

Стоя перед зеркалом, в чём мать родила, Храбор смотрел на своё отражение. Статное, покрытое буграми мышц, чуть коренастое тело. С маленькими листочками дуба в некоторых местах, знаками духа мощи, но это от тренировок постоянных, дабы естество после боя унять. А лицо ещё какое‑то детское, пушок‑то толком не лезет, с листом клевера ярко зелёным на всю левую щёку, даже на глаз чуть налез. Уже множество знаков духа у него. Конечно, по сравнению с обычными людьми. Не с Государыней Яркой же сравнивать? У которой они сплошняком друг в друга упираются, так что кажется будто шевелятся, борются меж собой и толкаются. Правда он её голой если и видел, то только в детстве далёком, когда на все эти знаки внимания не обращал, да и не помнит совсем этого, но судя по лицу и рукам… Знака меча только нет… Как‑то на него теперь Заря взглянет? А может и она изменилась, стала ещё краше, вся в знаках духов? Да и где‑то она сейчас? Слухи доходили будто пропала! – «А я тут… Воюю всё…» – Руки его сжались, мышцы ещё сильнее надулись, а лицо утратило всю детскость, стало грозным, злым даже, страшным – «Может таким меня и видят люди в бою. Может таким и отец мой был, Рат, по прозванию Бешенный!» – на отражение стремянного глянул, а тот из‑за его спины голову высунул, да куда‑то в пах зырит, шею так и сяк вытягивая.

– Боя‑то не было – догадался Храбор, что он там углядеть пытается – из‑за простой крови, естество у меня вздыматься не будет. – заметил с достоинством. Вдруг, неожиданно повернувшись, схватил паренька за руку, состроив зверское выражение лица – А вот, подраться если!? – и сдвинул его засученный рукав ещё выше, до самого локтя – «А Бронь‑то прав оказался» – на нежной коже тыльной стороны, у самого сгиба, действительно небольшая метка духа меча. Даже провёл пальцем по лезвию – «а я как‑то и не примечал ранее» – и отпустив мальчишку, схватил свой меч, первым делом стремянным почищенный – Давай! – воскликнул азартно, вставая в позу.

Верн вынул свой клинок, сначала немного настороженно и скованно. Но после нескольких выпадов расслабился, умудряясь, почти не сходя с места, уклоняться от атак, а то и как‑то нежно, с ленцой, отводить удары лёгким и коротким лезвием, запутывая, заставляя ошибаться. Наконец и сам нанёс удар, принудив Храбора неловко отступить, и на его лице заиграла радостная улыбка превосходства. Прям как у Грома, бывало, в таких случаях…