Дети Духов. Часть 2

Грому это было несколько странно и необычно, ведь это те самые враги, с которыми ещё совсем недавно они воевали. Хоть он и сам был вынужден проводить время с темником. По неведомой причине тот считал нужным постоянно приглашать его на пиры и прогулки, где подолгу беседовал, расспрашивая о Салавии да окружающих её странах, землях и народах. Особенно любил держать возле себя во время перекочёвки тумена на новую ставку. Такое переселение на десятки вёрст, вроде неспешное, но упорное, вместе с рабами, юртами и стадами, происходило каждые несколько дней, и ставка постепенно смещалась всё южнее и южнее. Но темник лишь загадочно улыбался, и Грому оставалось только догадываться о конечной точке этого путешествия.

Впрочем, полководец и сам много чего рассказывал и с охотой отвечал на другие вопросы:

– Есть только два божества, что породили всех остальных: и божеств, и духов, и людей. Отец Небо и Мать Земля. Именно им мы и поклоняемся, а потому непобедимы. Они нам дали власть над степью и велели покорить все прочие народы – объяснял Дайчин. Его конь взошёл на холм и остановился, Черныш встал рядом, а перед всадниками открылась чудная картина.

Живу здесь было и не узнать. Огромная река, в устье ещё шире раздавалась в стороны, разделяясь на множество рукавов, меж двумя самыми толстыми образуя большой остров, а вокруг несколько поменьше. Так что где начинается море, а где кончается река, и не понять совсем. А на островах этих будто город раскинулся, без каких‑либо стен и ворот, но с домами и не сотней ли кораблей у причалов, отсюда не разглядеть толком и не сосчитать.

Ну да, он самый, легендарный остров Алатырь, о котором Гром только в сказках и слышал. Отсюда торговые пути во все стороны лежат: через степи, в дальние и непонятные восточные страны, или в западные; на север, по реке в Забугар и лесную Салавию; через горные тропы в Арах можно пройти, от куда и в само Визайской царство добраться; а Южным морем в богатые города Сарахара и другие дальние земли. Правда тогда он его себе совсем по‑другому представлял, в разноцветном блеске и золотой роскоши, а тут, какие‑то глиняные мазанки по несколько этажей, с камышовыми крышами друг на друга заходящими. И так плотно стоят, что отсюда кажется, будто единый огромный дворец над рекой раскинулся.

А от корабля, что стоит на этом берегу, словно бы их поджидая, на холм уже взбирается несколько человек. Все в разной необычной одежде и смуглыми лицами, один так совсем чёрный, таких Гром и не видал никогда. Остановились перед конём темника, поклонились, да главный и говорит:

– Купцы Сарахарских городов приветствуют великого полководца Дайчина! Давно поджидаем тебя, так‑как знаем, что после побед славных, много добычи у непобедимых Кромешей скопилось. Готовы купить её и избавить твоё войско от ненужной обузы.

– Поджидаете?! А не боитесь, что и ваш город разграблю, имущество ваше себе возьму, а вас самих в рабство обращу? – перевёл его ответ Гнол Мун.

Многие из них заулыбались, а кое‑кто так и усмехнулся даже, глава же ответил:

– Тёплые и солёные воды Южного моря смешиваются здесь с рекой, потому вода никогда не замерзает, а твоя конница вряд ли сможет переправиться через холодные бурные потоки в версту шириной. Что же касается нас самих, то трюмы кораблей наших пусты, а склады забиты ненужным товаром, потому как из‑за войны не пришли купцы с севера и востока, да и в западных поганских землях неспокойно. По разумению нашему, нет тебе нужды воевать с нами, а лучше принести пользу и прибыток друг‑другу.

И они торговали. Множество купцов прибыло с острова, расставили шатры торговые и ходили по раскинувшемуся стану, предлагая свой товар и скупая рабов сотнями. Лишь Грому, Бурьке и Босому предложить было нечего, и потому, одной оставалось просто любоваться удивительными харасарскими клинками, а другому мечтательно вдыхать запахи заморских вин.

А вечером самую большую юрту разобрали, открыв взорам широкий, обтянутый кожей помост, высотой с человеческий рост, и недвижимо сидевшую на нём, замотанную в разноцветные ленты, фигуру. И всем троим, за одно со знакомыми нукерами, удалось пробиться сквозь, обступившую помост, разноплемённую толпу, к самому краю. В какой‑то момент, как по волшебству, все замерли в ожидании, и даже шумные торговцы притихли, надеясь на необычное зрелище.

Кажется, что сам воздух остановился и сгустился. Тишина всё явственнее, такая, что аж в ушах зазвенело. И в этой тишине, фигура на помосте плавно выпрямляется, приподнимаясь. И вдруг крутанулась, ленты взметнулись, красивые руки вскинулись вверх, босая ножка топнула по помосту, и весь мир взорвался грохотом. Так что Гром чуть не оглох, а затем и… почти ослеп. Шаманка, в каком‑то странном танце, всё вертелась на этом огромном барабане, вплетённые в её волосы ленты широким куполом расправились вокруг неё. И серебристые бисерины на концах тех лент тоненько застучали, создавая мелодию, согласную с ударами гулкими. Всё быстрее и быстрее, ленты всё выше и выше, открывая её мелькающие ножки, бёдра, попу, живот, грудки и наконец личико. И всё это ловкое, молодое и красивое тело, покрыто знаками, расплывающимися от быстрого вращения и потому непонятными. Гром всё вглядывался и вглядывался и только под конец, когда дева, вдруг сомкнув ноги и опустив руки резко остановилась, и прежде, чем ленты снова полностью обмотали её в несколько слоёв, укрыв от взоров, в это самое мгновение он успел разглядеть. От лица, по плечам, животу, спине, ногам, сверху вниз, её смугловатое тело золотом перечёркивали тонкие ломанные грозовые молнии.

Она снова села и недвижимо застыла, а вокруг аж воздух заискрился от неожиданно спустившегося с небес холода. Люди стали расходиться, рабы начали заново устанавливать юрту над помостом. А Гром всё стоял напротив этой фигуры сам замерев, не замечая, как парок от дыхания осаживается на лицо инеем, и пялился на то место, где должно быть её лицо. И непонятно, видит ли она сквозь эти ленты, знает ли вообще, что он тут стоит, смотрит ли на него?

– Ну ты чего застыл? – толкнула его в бок Бурька – И не дозовёшься, встал как вкопанный…

– Уходить надобно… – добавил с другой стороны Босой, с опаской поглядывая на недобро посматривающую в их сторону, стражу.

– Это моя суженная – прохрипел, пришедший наконец в себя, Гром.

– Аккуратнее княжич – откуда‑то возник Гнол Мун – истинные Кромеши покорили множество народов, но очень редко когда смешивают свою кровь с другими, дабы только в их роду рождались великие воины и великие шаманки.

– Шаманка, слышишь меня? – не обращая ни на что внимания, Гром вплотную приблизился к барабану, чуть не хватаясь за него и смотря только на эту застывшую статую – Ответь, мне надо с тобой поговорить…

– Она всё равно не понимает твоего языка…

– Видишь, даже Гнол предупреждает – схватил его за руку Босой – опасно рядом с ней находиться…

– Научишь меня? – попросил Гром переводчика, когда Босой с Бурькой уже потащили его прочь.

А чуть в стороне, сидя на своём коне, в окружении своих тысячников и нукеров, за этой сценой молча наблюдал Дайчин, и по лицу темника совсем непонять было, что он об этом думает.

Всю ночь Гром не мог уснуть, ворочался и вздыхал, тем самым не давая спать и Бурьке с Босым, перед глазами всё стояла ветвистая молния, а в ушах слышался небесный гром. Лишь чуть закемарил под утро, как тут же «БУМ» этот гром снова разбудил его. Открыв глаза, увидал как нукеры спешно снаряжаются.

– Что случилось – спросил спросонок.

– Вставай! – рявкнула в ответ Бурька, напяливая свою бронь.