Дети отцов

Ирина Ласкарина приехала на встречу точно вовремя. Дама лет тридцати пяти – сорока, высокая, крупного телосложения, очень подходящего ее характеру: со всей очевидностью проявлялась ее властность и привычка командовать – причем командовать так, чтобы ей подчинялись. Ее отличал прямой взгляд, открытый, даже как бы резкий, но – честный; от нее явно следовало ожидать неприятной правды, но зато – истинной правды. Черные глаза очень хорошо сочетались с черным каре ее коротких жестких волос. Создавалось впечатление, что эта несомненно умная женщина не придает какого‑либо особого значения внешности.

Общение с нею обещало оказаться весьма непростым, но зато интересным.

После взаимного представления и приветствия Ирина Федоровна рассказала свою историю, приведшую ее к братьям Синегоровым:

– Мой папа, Федор Максимович Ласкарин – создатель корпорации «Никея». Вы о нем наверняка слышали.

– Да, конечно, слышали, – подтвердил, кивнув, Виктор.

Ирина Федоровна тоже кивнула.

– Так. Я его старшая дочь, он привлек меня к руководству корпорацией еще пятнадцать лет назад. У меня есть две младшие сестры, Мария и Евдокия. Папа давно решил, что весь бизнес унаследую я, моим сестрам он дал большое состояние как приданое, чтобы не делить компанию. Маша вышла замуж за венгра, Дуся – за француза. Моего мужа, Ватациса, папа давно уже назначил генеральным директором корпорации, чтобы мы вместе с ним управляли корпорацией. Часть активов папа переоформил на меня еще при жизни, часть я сейчас оформляю, чтобы все было оформлено на меня.

Ласкарина говорила коротко, четкими, рублеными фразами; каждую можно было сопроводить ударом ребра ладони по столу.

– Четыре месяца назад папа умер. Я приняла наследство папы и оформляю его, мои сестры, как и предполагалось, ни на что не должны претендовать – так папа установил. Но младшие братья папы, их пятеро, вдруг заявили претензии на наследство.

– Ваши дяди? – удивился Виктор, записывая всю нужную информацию со слов Ирины Федоровны.

– Да. Мои дяди. Младшие братья моего папы. Максим, Михаил, Георгий, Алексей, Иван Максимовичи Ласкарины. Я уверена, что это дядя Леша и дядя Ваня подговорили остальных. Дядя Макс, дядя Миша и дядя Гоша – мирные, они сами не решились бы пойти против меня.

– Ясно. Иск вы уже получили?

– Да. Вот он.

Ирина Федоровна достала пакет с документами и передала братьям. Виктор начал читать иск, но поскольку Ласкарина продолжила рассказ, он решил послушать ее.

– Оказалось, что папа создавал бизнес, оформив его на своего отца. Папа занимал такую должность в таком ведомстве, что не мог сам владеть им. Когда дед умер, папа оформил бизнес на себя: к тому моменту он уже ушел в отставку и мог владеть бизнесом. Его братья все знали – что их отец лишь номинально являлся владельцем компании «Никея» – и к нотариусу они даже и не приходили. Папа оформил все на себя как единственный наследник.

Ласкарина перевела дух. Синегоровы видели, что в ней закипает гнев, но она делает все, чтобы не дать этому пару выплеснуться.

– И вот сейчас, когда папа умер, мои дяди заявили, что после смерти деда они будто бы фактически приняли его наследство, поэтому компания должна делиться на шесть частей – и каждый из них требует себе по одной шестой доле.

Виктор спросил:

– То есть при жизни вашего папы его братья ни на что не претендовали?

– Нет, они утверждают, что узнали о нарушении своих прав лишь после смерти моего папы, когда выяснилось, что вся компания принадлежит ему. Но они все знали с самого начала!

Пар возмущения бунтом дядей, который Ирина Федоровна тщательно старалась сдержать в себе, с этой последней фразой все‑таки прорвался вовне. Синегоровы отнеслись к этому с полным пониманием. Владимир, будучи криминалистом, довольно равнодушно слушал повествование, а вот Виктор как цивилист слушал внимательно, стараясь отстраниться от эмоций.

Он спросил:

– То есть после смерти вашего деда ваши дяди совсем ни на что не претендовали?

– Нет. Все знали – и молчали. Папа их вот где всех держал!

Ласкарина подняла жестко сжатый кулак.

– Они все зависели от папы: они работали у него на хороших позициях, получали большие зарплаты. Те, кто поспособнее, как раз дядя Леша и дядя Ваня, работали директорами, он поручал им вести отдельные проекты. Остальные просто являлись членами правления без конкретных должностей, жили спокойно и богато. Управлял всем папа. Он был сильный и волевой, когда нужно – жесткий, когда нужно – понимающий. Он и меня такой научил быть, чтобы передать мне управление бизнесом. Дяди это знали, и всех их все устраивало. Что с ними случилось – не знаю.

– А до подачи иска они к вам не обращались, не беседовали с вами, не просили ничего?

– Нет! Вообще ничего.

Ласкарина уже успокоилась. Как женщина эмоциональная, но волевая – настоящая бизнесвумен – она явно считала себя обязанной быть сдержанной. Создавалось впечатление, что она искренне недоумевает, что случилось с ее дядями, почему они начали войну с нею.

Виктор уже успел прочитать исковое заявление ее дядей – и удивился:

– Здесь говорится о каких‑то совершенно простых вещах вашего деда, которые ваши дяди будто бы забрали после его смерти. Вы знаете что‑то об этих вещах?

– Да нет, ничего не знаю об этих вещах, – сказала Ласкарина, взяв еще раз иск и посмотрев его.

– Понятно.

– Поможете?

– Конечно, поможем! – уверенно ответил Виктор, а Владимир уверенно кивнул.

После начала совместной работы братья Синегоровы стали иногда по возможности, когда они оба в середине дня находились в офисе и имели свободное время, вместе обедать в каком‑нибудь ресторане, находящемся неподалеку от офиса их адвокатского бюро. По настоянию Виктора чаще всего они ходили туда пешком. Обсуждали они и личные дела, и рабочие. Если между ними возникал какой‑то спор, но его обсуждение и разрешение можно было отложить – они откладывали его как раз до ближайшего совместного обеда. Братья все‑таки оставались совершенно различными, во многих случаях по‑разному смотря на возникавшие ситуации, поэтому споры были неизбежны. Руководителям всегда ценна возможность поговорить приватно, конфиденциально. В своих сотрудниках Синегоровы не сомневались, но все равно о многом сотрудникам лучше не знать, особенно – о спорах между руководителями.