Дети отцов

– Дед Федора Максимовича смог спастись. Его родители с детьми сумели бежать, доплыли в Поти в Грузии, а оттуда ушли в Тавриду, где у них жили родственники. Так они и остались в России. Фамилию они сменили, чтобы она звучала по‑русски. Максим, отец тестя, уже был не Ласкариди, а Ласкарин. А мои предки тогда тоже спаслись, и он, когда я пришел работать в корпорацию, узнав, что я тоже грек, стал опекать меня. Работал я хорошо, старался, Федор Максимович увидел это и стал продвигать меня. Потом познакомил меня со своей старшей дочерью.

Ватацис рассказывал все это ровно и как‑то основательно, но – не скучно. Виктор подумал, что нет ничего удивительного в том, что Федор Ласкарин присмотрел этого надежного мужчину в мужья своей старшей дочери, которой решил передать бизнес.

Иван Васильевич продолжал сказ:

– Тесть правил корпорацией жестко и при жизни своего отца, который был формальным учредителем и владельцем, и после его смерти, когда он переоформил корпорацию на себя. Ира такая же, как ее отец, строгая до жесткости и нравом крутая, но – справедливая и очень честная. Отец был для нее всем, она просто благоговеет перед ним. Она, такая жесткая и решительная бизнесвумен, совсем несентиментальная, всегда называет его «папа».

– Это да, мы заметили.

Ватацис помолчал, подумал и потом продолжил:

– Братьям своим Федор Максимович воли не давал – держал их под контролем, а они и не рыпались. Он им такие зарплаты и премии выплачивал, что им и не к чему стремиться было: они ни в чем не нуждались. Братья у него все разные, Алексей и Иван деятельные, остальные трое – ленивые. Ну, говорю как есть. Я видел, что недовольство у них подспудное, тихое, зреет, но они никаких разговоров не заводили.

– Сильно боялись старшего брата? – уточнил Виктор.

– Нет, не сильно – просто побаивались. Но нет, никаких репрессий он в отношении братьев не стал бы применять – он просто так с ними поговорил бы, что им вмиг расхотелось бы на что‑то претендовать. Они все знали, что бизнес создал Федор Максимович, просто оформлен он был на их отца. Федор из всех братьев выше всего пробился, и когда он бизнес создал – он всю семью поднял, и все братья благодаря ему обогатились, ничего не делая для этого. Там еще один брат был, Константин, он сам ничего не добился, но помогал Федору создавать бизнес. Но он умер молодым.

– А какие были отношения Ирины Федоровны с дядями?

– Да никакие. Только на семейных торжествах в особняке ее отца встречались. В корпорации реально работали только Алексей и Иван, но Федор Максимович построил все так, что взаимодействие между директорами шло через него лично, он до последних своих дней сам всем управлял, ему плохо стало в его кабинете – «скорая» его из офиса забирала. Поэтому все деловые контакты между Ирой и ее дядями шли через Федора Максимовича. А семьями мы не дружили.

– Понятно. А общение как складывалось?

Ватацис помолчал:

– Ну, не очень хорошо складывалось. Ира считала, что дядя Леша и дядя Ваня плохо работают, и предлагала Федору Максимовичу их уволить, оставив просто членами совета директоров, или даже вообще выкинуть их из компании.

– Они знали об этом?

– Знали. Ира предъявила им претензии прямо во время совещания, я не смог ее остановить. Когда она в запале, меня она не слышит. Но Федор Максимович прикрикнул на нее, и она замолчала. Он потом отдельно послушал ее и сказал, что проведет ревизию деятельности Ивана. Но вскоре он умер.

– А чем ведали дядя Ваня и дядя Леша?

– Иван Максимович получил поручение вести приморский проект, где нужно было обойти главного конкурента «Никеи» – компанию «Э‑Пир». Схлестнулись там интересы. А Алексей Максимович ведал Юридическим департаментом.

– Как лично вы думаете, что сейчас изменилось – почему дяди Ирины Федоровны именно сейчас воспряли, да еще и все вместе?

Ватацис поднял брови, показывая свое удивление:

– Не знаю точно. Почему сейчас – понятно. Очевидно, что Федора Максимовича они боялись, и при его жизни не рыпались. А Иру они не боятся и не любят, считают ее выскочкой. Меня больше удивляет то, что они объединились – они вообще‑то между собой не особо дружны. А тут рррраз – и выступили с иском все вместе. Что‑то их объединило.

Иван Васильевич задумался, и потом добавил:

– Нравом тесть был крут, конечно, это Ира от него унаследовала, она вообще во всех смыслах папина дочка. Она настояла, чтобы наш сын носил имя и фамилию деда по матери – он Федор Ласкарин, а не Ватацис, мне пришлось согласиться.

В рассказе мужа Ирины Федоровны прозвучало глубоко скрытое и тщательно скрываемое огорчение. Виктор смог его почувствовать лишь благодаря своей профессиональной проницательности.

Ватацис продолжал:

– Она и кулаком по столу быстро научилась стучать, как ее отец делал, и говорить резко – у нее даже интонация такая же, как у него. Но его самого младшие братья привыкли слушаться, а его дочь они слушаться точно не хотят, это было понятно по их отношению.

Он помолчал, и добавил:

– Я говорил об этом Ире, но меня она не слышит.

 

На следующий день Владимир среди прочих дел сказал брату:

– Слушай, мне корреспондент звонил, хочет с нами обоими интервью провести. Что думаешь?

– А о чем нам рассказывать? – усомнился Виктор. – О делах нельзя рассказывать – адвокатская тайна. Какие суждения рассказывать – да кому они интересны.

– Скучный ты, – сказал старший брат, изображая зевоту. – О нас надо рассказывать, мы – два брата‑адвоката.

– А, – понял Виктор, – поэтому он и звонил тебе, чтобы что‑то скандальное послушать?

– Ну да! – оживился Владимир, не замечая усмешку брата. – Давай расскажем, как мы с тобой раньше ссорились и ругались при каждой встрече, а потом помирились.

– Слушай, – явно засомневался Виктор, – ну это такое личное, думаю, не стоит это публично рассказывать.

– Но надо же рассказать, как это произошло! Все знали, что мы с тобой на ножах, это же все обсуждалось каждый раз.

– Ну да, – с грустью вспомнив, согласился Виктор.

– Ну так и нужно все прояснить! А то адвокатское сообщество заинтриговано.

Последнюю фразу Владимир произнес с нарочито загадочным видом. Но Виктор так посмотрел на него взглядом с укором, что Владимир махнул рукой и ушел из кабинета.

Но потом он вернулся:

– Так, два брата‑адвоката, когда у нас встреча с братом нашим названным, Василием?

– Послезавтра, – ответил Виктор. – Ты все‑таки хочешь пойти на нее? Я же провожу переговоры с ним как представитель Поныриной.

– Да ладно тебе! Братан же наш!