Дочь времени. Поющие пески

Грант включил лампу и долго изучал круглое пятно на потолке, словно видел его впервые.

Этот мальчик неожиданно подбросил ему интереснейшую загадку. Почему современники не осудили Ричарда? Он был обязан заботиться о принцах, следовательно, если Генрих не нашел их в Тауэре, то почему не бросил в соперника этот ком грязи, а предъявил мертвому королю ничего не значащие обвинения в жестокости и тирании?

Грант автоматически проглотил ужин, и только когда Амазонка сказала: «Вот и хорошо. Пирожков как не бывало», – узнал, что съел пирожки.

Еще около часа Алан смотрел на потолок, вновь и вновь перебирая в уме разные детали в поисках хоть какой‑нибудь ниточки, за которую можно было бы уцепиться.

В конце концов он усилием воли заставил себя забыть о Ричарде, как делал всегда, когда решение не давалось ему. Надо было спать, и утром, кто знает…

Заснуть не удалось, но тут на глаза Гранту попалась стопка писем, ожидавших его внимания. Это были добрые, приветливые письма, некоторые даже от бывших подопечных. Да, старики уходят, а на их место лезут нахальные юные головорезы без проблеска человечности в душе, невежественные, как недельные щенки, и безжалостные, как электрические пилы. Раньше профессиональный грабитель был личностью, подобно представителю любой другой профессии, и редко когда бывал замечен в каком‑нибудь пороке. Спокойный семьянин или чудаковатый холостяк, любитель птичек и завсегдатай книжных базаров и игрок, заключающий сложные и беспроигрышные пари. Старики…

Разве современному головорезу придет в голову выразить ему свои соболезнования?

Писать письма, лежа на спине, занятие малоприятное, и Грант никак не решался приняться за него, но верхнее письмо привлекло его внимание знакомым почерком кузины Лоры, а Лора будет беспокоиться, если не получит от него ответа. В детстве они вместе проводили школьные каникулы и даже одно лето, еще в Шотландии, были немножко влюблены друг в друга, что, по‑видимому, и соединило их неразрывно на всю жизнь.

Грант, улыбаясь, прочитал Лорино письмо раз, другой, вспомнил, как журчит Терли, как скользят ее волны, вдохнул мысленно сладкий холодный запах зимнего шотландского луга и даже на несколько минут забыл, что находится в больнице.

 

«Пэт посылает тебе привет, можно даже сказать, что нежный, ибо он сказал: „Передай Алану, что я о нем спрашивал“. Он тут нашел какую‑то муху и ждет тебя к нам в твой отпуск, чтобы одарить тебя ею. У него сейчас не очень ладится в школе, потому что, узнав, что шотландцы продали Карла I англичанам, он решил, что не может больше считать себя шотландцем. Насколько я понимаю, он протестует против всего шотландского, не желает учить историю, петь песни и зубрить географические названия сей достойной сожаления страны. Он объявил об этом, отправляясь вчера вечером спать. Еще он собирается просить норвежского подданства».

 

 

Грант взял с тумбочки стопку почтовой бумаги и написал карандашом на верхнем листке:

 

«Милая Лора, ты очень удивишься, если я тебе скажу, что принцы из Тауэра пережили Ричарда III?

Всегда твой, Алан.

P. S. Я уже почти здоров».

 

Глава девятая

 

– А вы знаете, – спросил Грант пришедшего к нему утром хирурга, – что когда Ричарда III судил парламент, убийство его племянников даже не было упомянуто?

– Правда? – удивился хирург. – Странно, однако.

– Очень странно. Как вы это объясняете?

– Может, им не хотелось скандала? Все‑таки семья.

– Нет, он был последним в роду, а Генрих был первым в династии Тюдоров. Генрих VII.

– Ах да. Как это я забыл? Впрочем, я никогда не был силен в истории. В школе ее преподают не слишком интересно. Мы обычно занимались алгеброй. Может быть, стоило показывать нам побольше портретов. – И, бросив последний взгляд на Ричарда, он приступил к обычному осмотру. – Хорошо. Очень хорошо. Нет, правда хорошо. Не больно? – спросил он и вышел из палаты, милое, мимолетное видение. Нельзя сказать, чтобы его не интересовали лица, ведь он тоже был профессионалом, но история не имела к нему никакого отношения, необязательный предмет, который явно уступал алгебре. Он имел дело с живыми людьми. Держа в своих руках их жизни, он не смел отвлекаться ни на что постороннее.

У старшей сестры тоже вполне хватало дел. Хотя она и выслушала Гранта, у него сложилось впечатление, будто его слушательница едва сдерживается, чтобы не сказать: «На вашем месте я поискала бы для разговоров кого‑нибудь еще». В ее обязанности не входило делить с ним его сомнения. С королевской озабоченностью взирала она и на огромный людской муравейник с его не допускающими отлагательства проблемами, так что на события более чем четырехсотлетней давности ей просто не хватало глаз.

Грант хотел ей сказать: «Вам должно быть интересно, что иногда случается с королями. Не забывайте, что и вашу репутацию в любой момент может уничтожить случайная сплетня». Однако он подумал, что своими речами удлинит и так долгий рабочий день старшей сестры, и промолчал.

Пигалица не имела и не желала иметь никакого представления о том, что приговоренный к смерти лишается заодно и всех прав.

– Кажется, у вас появилась навязчивая идея, – сказала она, рассматривая фотографию. – Это плохо. А почему вы все‑таки не читаете ваши красивые книжки?

Даже Марта, которую он с нетерпением ждал, чтобы рассказать о своем последнем предположении, кипела ненавистью к Маделин Марч и осталась безразличной к его словам.

– Она же мне обещала! После всех наших переговоров, когда у меня уже почти не осталось сомнений… Я даже обсудила с Жаком костюмы! Так нет, видите ли, она решила, что ей необходимо написать еще один дурацкий детектив. Она говорит, будто он у нее в голове. Все равно ничего путного не выйдет.

Грант сочувственно внимал Марте, ибо хороших пьес всегда мало, а хорошие драматурги – на вес платины, но у него было ощущение, что их разделяет стеклянная перегородка. XV век был ему сейчас ближе любых сиюминутных трагедий на Шефтсбери‑авеню.

– Она быстро разделается с детективом, – попытался успокоить он Марту.

– Она сделает его за шесть недель, но откуда я знаю, что найдет на нее потом. Тони Савилла хочет, чтобы она написала для него пьесу о Мальборо, а ты знаешь, если Тони захочет… у него голуби слетят с Адмиралтейской арки. – Однако перед самым уходом, уже стоя у двери, она обронила несколько слов об интересовавшей Гранта проблеме: – Несомненно, все имеет свое объяснение…