Дочь времени. Поющие пески

Книжечка так ему понравилась, что он прочитал ее до конца, наслаждаясь каждой из детских историй без исключения. Да и какой взрослый их не знает? Они остались в памяти вместе с задачками на тонны и фунты, с литургией Лода, амбарным заговором и трехгодичными актами, тогда как бесконечная путаница из версий и скандалов, союзов и предательств постепенно испарилась.

Наконец Грант добрался до рассказа о Ричарде III, который назывался «Принцы в Тауэре». Юная Элла, по‑видимому, не очень интересовалась принцами, особенно в сравнении с Ричардом Львиное Сердце, потому что все строчные «о» были аккуратно заштрихованы карандашом. На картинке два золотоволосых мальчика в пририсованных очках играли на фоне зарешеченного окна, а на соседней странице осталась память о давних сражениях в крестики‑нолики. С Эллой принцам не повезло.

Тем не менее история оказалась довольно захватывающей, хотя для детского сердца, вероятно, излишне мрачной. Невинные младенцы. Чудовище‑дядя. Обычный набор классического повествования.

Была и мораль, как в настоящей сказке:

 

 

Королю не пришлось воспользоваться плодами своего преступления. Народ Англии ужаснулся его жестокостью и не захотел больше терпеть его власть. Поэтому снарядили посла во Францию к Генриху Тюдору, дальнему родственнику Ричарда, чтобы просил он его возвратиться в Англию и стать королем. Ричард сражался храбро, но все равно погиб, потому что народ ненавидел его и воины покидали его, чтобы стать на сторону Генриха.

 

 

Все просто, в лоб, зато без пошлостей. Говоря по‑современному: лаконичный репортаж.

Грант взял другую книгу.

Вот это был настоящий школьный учебник. Двухтысячелетняя история Англии оказалась аккуратно разложенной для удобства детей по полочкам‑параграфам. Полочки, естественно, соответствовали правлению того или иного монарха, поэтому рассматриваемое историческое лицо пришпиливалось к одному королю, хотя могло быть связано и с другими. Классификация чисто механическая. Пепис – Карл II. Шекспир – Елизавета. Мальборо – королева Анна. А ведь человек, живший при Елизавете, мог также жить и при Георге I. Ребенка с малолетства приучали к тому, что монархия – это замечательно.

Однако такая классификация была слишком простенькой для полицейского с поврежденным позвоночником и ногой на вытяжке, который решил поохотиться за информацией о давно почивших властителях Англии, чтобы не сойти с ума от безделья.

Грант очень удивился, обнаружив, что Ричард III просидел на троне всего ничего, а сумел стать одним из самых знаменитых королей, что, несомненно, говорило о его неординарности. Если Ричард не привязывал к себе людей дружескими узами, то уж влиять‑то на них умел.

Авторы учебника, похоже, также не сомневались в его способностях.

 

Ричард был очень умен и неразборчив в средствах. Он откровенно потребовал коронации на том абсурдном основании, что брак его брата с Елизаветой Вудвилл был незаконным, следовательно, их дети не могли претендовать на престол, и его поддержали те, кто опасался остаться в меньшинстве. Ричард начал свое правление с путешествия на юг страны, где его хорошо принимали, но, пока его не было, исчезли оба маленьких принца, которые жили в Тауэре, и все решили, что их убили. Последовавшее за этим крупное восстание было подавлено с большой жестокостью. Чтобы хоть отчасти возвратить себе утерянную популярность, Ричард утвердил парламент, который принял некоторые полезные акты (против поборов, лжесвидетельства и так далее).

Через некоторое время последовало второе восстание. Генрих Тюдор, глава Ланкастеров, привел в Англию французские войска, в результате чего произошла Босуортская битва, окончившаяся из‑за вероломства Стэнли победой Генриха. Ричард дрался храбро, но погиб и оставил после себя славу не менее позорную, чем принц Джон.

 

Трудно что‑нибудь понять в этой путанице поборов и лжесвидетельств.

И с какой стати англичане приняли короля, навязанного им французами?

Ну конечно, Франция в смутное время войны Роз воспринималась как бы вместе с Англией, во всяком случае, она была ближе сердцу англичанина, чем Ирландия. В XV веке он бывал во Франции почти запросто, а в Ирландию всегда ехал против воли.

Грант лежал и думал об Англии. О той Англии, над зелеными полями которой гремела война Алой и Белой розы, но еще не дымили трубы. Об Англии неперегороженной, с бесконечными лесами, где водился зверь, и необъятными болотами, где было полно птицы. Об Англии, в которой через каждые несколько миль путешественнику открывались одни и те же строения: замок, церковь, крестьянские дома; монастырь, церковь, крестьянские дома; поместье, церковь, крестьянские дома. Вокруг селений земля была обработана, а дальше сколько хватало глаз простирались зеленые луга. Утоптанные дороги с глубокими колеями бежали от селения к селению, зимой чернели грязью, летом белели пылью, а по обочинам цвел шиповник или боярышник, в зависимости от сезона.

Тридцать лет над этой зеленой малолюдной землей гремела война. Однако она напоминала скорее кровавую междоусобицу. Монтекки и Капулетти выясняли отношения, до которых не было дела простому англичанину. Никто не врывался к нему в дом с вопросом: «Ланкастер или Йорк?» – и не тащил его в концентрационный лагерь, если получал неподходящий ответ. Это была, в сущности, война родственников. Они дрались на чьем‑нибудь поле, превращая кухню хозяина в перевязочный пункт, потом скакали дальше и дрались где‑нибудь еще, а через пару недель можно было узнать, чем все закончилось, если это кого‑то интересовало, например, из‑за семейных связей жены. Похоже на бесконечное соперничество футбольных команд. Кстати, никого не преследовали за поддержку соперничающего клана, как не преследуют фанатов «Арсенала» или «Челси».

Грант все еще размышлял о зеленой Англии, когда почувствовал, что засыпает. А ведь он ни на йоту не продвинулся в изучении судьбы юных принцев…

 

Глава третья

 

– А кого‑нибудь посимпатичнее нельзя было найти? – спросила утром Пигалица, кивая на портрет Ричарда III, который Грант прислонил к стопке книг на тумбочке.

– Вам не нравится его лицо?

– Нравится?! Да оно меня в дрожь вгоняет.

– В учебнике истории сказано, что он был талантливым человеком.

– Синяя Борода тоже был талантливым.

– И кажется, довольно популярным.