Доктор Шифр

Он неплохо учился, но происходило это не благодаря ломовой зубрежке, как в случае с Петром, а из природной склонности к точным наукам, в особенности – к алгебре и геометрии. Цифры и фигуры манили Андрея скрытой способностью шифровать и кодировать абсолютно любое явление окружающего мира. Когда парнишка в первый раз посмотрел фильм «Игры разума», сцена, в которой герой Рассела Кроу обещает математически объяснить структуру галстука собеседника, привела мальчика в неудержимый восторг.

Младший из Волошиных испытывал необъяснимую тягу к скрытым посланиям, древним письменам, тайным знакам. Он вел специальную тетрадку, в которую методично записывал каждый новый тип шифра, выхваченный из книг, журналов и кино, а разнообразные шарады и логические задачки щелкал как орешки.

И всё же такой талант едва ли позволил бы ему вырваться из тени брата. Пока еще Андрей был слишком зажат, слишком неуверен в себе, чтобы поднять собственные знамена.

Однако большая популярность брата не столько угнетала, сколько радовала Андрея. Забирая на себя львиную долю внимания окружающих, Петр позволял ему оставаться собой. Став заложником образа непререкаемого школьного лидера, старший брат был вынужден растрачивать огромные запасы сил на поддержание сложившегося имиджа. Он превратился в идола – величественного исполина, отбрасывающего широкую тень. И в этой тени его братишка мог оставаться собой и заниматься тем, чем и должен заниматься ребенок, – наслаждаться детством со всем его таинством первооткрытий.

 

Подтверждение теории о том, что красная и зеленая сферы передают некое зашифрованное послание, Андрей обнаружил спустя месяц после гибели отца и брата, когда начал видеть арабские цифры.

Сперва они просто бомбардировали внутреннее око, подобно мельтешащему «светофору», что являлся мальчугану прежде. Неслись прямо на него из далекой темноты. Поначалу Андрей заносил в тетрадку и их, выискивая скрытый шифр, некое послание для себя. Усилия эти не были бесплодными, пускай результат их и проявился в ходе интеллектуальных штурмов не в реальности, а во сне.

В одну из ночей, сразу после интенсивной цветовой бомбардировки красным и зеленым «прожекторами» (традиционно именно так и начинались сеансы связи Андрея со сферами), цифры сами собой сложились в круг. Символы от 1 до 12 аккуратно легли перед мальчуганом словно по широкому циферблату часов. Образовавшееся числовое колесо стало медленно вращаться по часовой стрелке, а юное сердце Андрея переполнилось ликованием. Паренек вдруг ясно и четко осознал: некие силы действительно пытаются контактировать с ним во сне и он еще на один шаг приблизился к разгадке их шифра.

Но кто таким образом выходил с ним на связь?

Бестелесные духи? Его более зрелый двойник из параллельного мира? Инопланетяне?! Учитывая, что каждый раз огни словно прорывались из вселенского далека, Андрей больше склонялся к версии о пришельцах. Да и сама теория контакта с внеземными цивилизациями казалась мальчишке более привлекательной, чем другие.

А еще на интуитивном уровне Андрей понимал: сферы требуют упорядочить их зашифрованные послания. И он сделал это. Структурировал код, разложив символы по окружности. Это была маленькая победа. Он только что вышел на следующий уровень телепатической связи (хоть бы это были пришельцы!). Вот бы кто‑нибудь еще сумел оценить такое достижение по достоинству…

 

Отец братьев Волошиных был кадровым офицером, полковником, и имел свой, практичный взгляд на будущее сыновей. Точнее, на будущее Петра. Он ждал, что старший сын пойдет по его стопам, выстроит блестящую военную карьеру, дослужится до генеральских лампасов. А это обязательно должно было случиться, ведь «у него есть хватка». От Андрея же полковник Волошин не ждал ничего.

Порой мальчику казалось, что особых подвигов от него не ожидал вообще никто. За исключением, может быть, деда по матери – человека сурового, закрытого, но по‑своему искреннего. В чем таилась причина подобного отношения, Андрей не понимал, но отсутствие интереса к себе со стороны как взрослых, так и сверстников переносил довольно хладнокровно. Лишь непонятное равнодушие отца ранило его по‑настоящему больно.

Так случилось и в тот вечер, когда Андрей в очередной раз подслушал одну из нечастых бесед родителей и узнал, что наутро полковник Волошин собирается забрать лишь Петра. Подобного прежде не бывало: отец всегда забирал обоих пацанов сразу. Но завтра он планировал свозить Петра в Серпейский военный институт, в стенах которого старшему сыну полагалось учиться после школы, – и серьезно поговорить о будущем парня. О том, что к их разговору должен присоединиться Андрей, речи не шло.

Это оказалось самым подлым, самым ощутимым ударом, который когда‑либо получал младший Волошин. Тем же вечером, рыдая в ду́ше, он пожелал – абсолютно искренне, от всей души и изо всех сил – чтоб отец с братом уехали и никогда больше не возвращались. Формулируя запрос, Андрей почувствовал, как от него словно отделилась частичка. Обида и ярость переплелись в единый клубок и выплеснулись из тела подростка сильным, ясно сформулированным желанием. Он жаждал больше никогда не видеть отца и брата. Так оно и случилось.

Наутро отец и впрямь забрал лишь Петра. Андрей не вышел поздороваться, прикинувшись спящим, но из окна наблюдал, как отъезжает машина полковника Волошина. Они и в самом деле отправились в военный институт, где брата водили по курсантским казармам, показали столовую, и спортивный комплекс, и пару учебных корпусов. После экскурсии отец повез сына покататься за город.

Там‑то всё и произошло.

Один из участков трассы был необычайно трудным даже для опытных водителей: дорога уходила вверх, круто извиваясь. Сразу несколько поворотов подряд терялись из виду за пригорками. На одном из таких поворотов с минимальным обзором заднее крыло автомобиля Волошиных царапнул грузовик, перевозивший спиртное. Легковушка сразу слетела с дороги и покатилась по утесу вниз. К тому моменту, как она совершила последний, двенадцатый оборот, отец и сын скончались от многочисленных травм.

Для семейства Волошиных это стало сильнейшим ударом. И если дед по обыкновению скрывал горечь утраты за маской стоического хладнокровия, то бабушка и мать оказались просто‑напросто раздавлены горем.

Андрей практически перестал с кем‑либо общаться и травил себя неумолимым чувством вины. В случившейся трагедии мальчик обвинял не водителя грузовика, взявшего слишком широкий угол поворота, а себя. Дни напролет проходили с мыслью: а не мог ли он стать причиной несчастного случая? Разве не его искреннее, ощетинившееся обидой желание никогда больше не видеть родных столкнуло их в пропасть?

Андрей, с раннего детства проводивший бессчетные часы в своем внутреннем мире, чувствовал: там что‑то было. В дальних уголках души росла и крепла необузданная сила, достаточная, чтобы перекроить реальность по своему разумению. Маленький термоядерный реактор насыщался энергией, чтобы однажды запустить… что запустить? На какие ужасы или подвиги способен нелюдимый подросток, обладающий такой огромной силой? И ему ли предстоит выбирать – станет он героем или злодеем?

Через двенадцать дней после трагедии из глубин космоса пришел ответ. Размышляя о природе красных и зеленых огней, которые он видел во сне, Андрей окончательно склонился к мысли о пришельцах. Может быть так, что они пригнали на орбиту Земли свой спутник и каждую ночь в диапазоне красно‑зеленого спектра транслировали парнишке некие знания? Почему бы и нет.