Доктор Шифр

Когда Волошин пришел домой и первым делом прошмыгнул в комнату бабушки, подтвердились его худшие опасения. Шар возле ее груди исчез. При других обстоятельствах это, наверное, можно было считать благим знаком – но не после удара головой. Как ни старался Волошин, он не мог убедить себя в том, что бабушка переборола печаль. Скорее пропавшее видение говорило о невосполнимой потере сокровища, которое Волошин только‑только отыскал в себе.

 

Видения красно‑зеленых огней и чисел оставили Андрея на целое десятилетие, и за это время произошло множество важных для него событий.

Спустя год после стычки с Димедролом бабушка скончалась от сердечной недостаточности. Еще через три умер и сам Димедрол: у паренька случился отек правого полушария головного мозга.

Андрей окончил школу. Без золотой медали, но и без троек в аттестате. Следуя то ли неугасаемому чувству вины за гибель отца и брата, то ли желанию что‑то доказать, Волошин поступил в Серпейский военный институт на факультет криптографии и шифрования – к тому времени он уже понял, что цифры и символы занимают значительную часть его интересов.

На первом курсе Андрей выбрал дополнительную специальность военного переводчика. На втором выполнил первый разряд по бегу и начал выступать за сборную института. К концу третьего курса написал научную работу по философии и психологии, к концу четвертого – по криптографии.

А на пятом разностороннего курсанта завербовали в Главное разведывательное управление Генерального штаба Минобороны. После выпуска его ждала учеба в разведшколе – и уже через год лейтенант Волошин получил свое первое назначение. Так в возрасте двадцати трех лет Андрей стал оператором шифроргана резидентуры ГРУ в одной из стран Центральной Африки.

Тогда‑то всё и началось.

 

Глава 1

СЕКРЕТ ПРОИСХОЖДЕНИЯ

 

Проснувшись, Андрей открыл глаза – и первое, что он увидел, были лопасти потолочного вентилятора. Вращались они медленно, гоняя влажный воздух. Один за другим концы лопастей то появлялись в поле зрения, то исчезали. От их монотонного, гипнотизирующего движения не было никакого проку, а кондиционер сдох еще во время пребывания здесь предыдущего заезда. Чинить его, кажется, никто не собирался.

Заиграла монофоническая мелодия будильника. Андрей потянулся к мобильнику на тумбочке – одноместная кровать жалобно заскрипела пружинами – и прервал сигнал в самом начале. Он всегда просыпался за пару минут до срабатывания будильника.

Потерев глаза, Волошин сел на кровати. За окном небольшой комнатушки, в которой он жил один, маячили широкие листья столь же одинокой пальмы и серый свод неба. Удивительно, но за три месяца полугодовой командировки в Центральную Африку Андрей повидал, кажется, больше пасмурных дней, нежели солнечных.

Он влез в армейские резиновые тапки, встал с кровати, смахнул с металлической дужки полотенце и вышел в коридор. Из‑за слабого сквозняка тут было чуть прохладней. Самую малость. А еще – из‑за отсутствия людей. Помимо Волошина практически никто не вставал в шесть утра. Андрея это вполне устраивало: он любил насладиться одиночеством ранних часов.

Оставив дверь в комнату приоткрытой, двинулся направо, в сторону туалета. Проходя мимо кухни, кивнул ночному дежурному по этажу, заваривавшему чай. Свернул к умывальникам, остановился возле одной из раковин. Повернул кран холодной воды. Из смесителя вяло хлынул поток теплой жидкости сомнительного цвета. Во всех трех странах региона, где пока что довелось побывать Волошину, ситуация с водоснабжением была ужасающей. Местные власти шли навстречу резидентуре: подаваемая в здание вода казалась достаточно чистой, чтобы умыться, – но не чтобы пить, разумеется. Только камикадзе решился бы хлебнуть из‑под крана.

Наскоро омочив короткие темные волосы, Андрей вытерся полотенцем, посмотрел на свое отражение – как обычно, не находя в нем ничего примечательного. У него было совершенно заурядное лицо: худое, слегка вытянутое, темные глаза посажены ни широко, ни близко друг к другу. Сильнее всего, пожалуй, выделялись брови – черные, густые, с «резцами» на кончиках. В остальном же пытливому взгляду не за что зацепиться. Настоящее лицо разведчика.

Торс двадцатитрехлетнего Андрея еще сохранял некоторую подростковую угловатость, но по тонким костям, послушно отзываясь на малейшее движение, перекатывались гибкие развитые мускулы легкоатлета. Благодаря физической форме Волошин мог выдержать и многокилометровый кросс по пересеченной местности, и шестидневный марш по горам. Даром что подобных подвигов от шифровальщика никто не требовал.

Вернувшись в комнату, Андрей облачился в короткие шорты и беговые кроссовки и отправился на пробежку: в половине седьмого утра погода еще позволяла подобную роскошь. Настоящий ад начнется после девяти часов.

Периметр пятиэтажного здания, в котором размещалась резидентура ГРУ, был обнесен высоким бетонным забором и охранялся местными силами правопорядка. Однако, зная, насколько сильны эти «силы», разведка предпочитала стеречь выделенную ей территорию самостоятельно – крепкие ребята из спецназа ГРУ посменно дежурили на постах.

Естественно, без особой надобности никому из разведчиков покидать территорию не рекомендовалось, так что по утрам Андрей бегал вдоль забора – по кругу диаметром около трехсот метров. Это было меньше стандартного легкоатлетического стадиона, но особого раздражения у Волошина не вызывало. Из‑за высокой влажности не так уж и много он наматывал – километра четыре, после чего, обливаясь потом, делал растяжку возле заброшенной клумбы и подтягивался на старом брутальном турнике из пары свай и металлической трубы.

В то утро он уже закончил с бегом и растяжкой, переходя к подтягиваниям, когда из главного здания показался Петрович. Высокий и широкий, с внушительным животом, начальник шифроргана резидентуры походил на доброго мишку, из чувства долга патрулирующего заснеженный лес. Непосредственный начальник пришелся Андрею по душе: спокойный, даже флегматичный, он фильтровал приказы сверху и, обладая той служебной мудростью, что приходит после тридцати, не имел привычки нагружать подчиненных ненужной работой.

Обычно Петрович поднимался не раньше восьми, поэтому его появление в столь ранний час наводило на мысли о чем‑то срочном. Одетый в растянутую бордовую футболку и бриджи, он медленно наплывал на Андрея, потягивая кофе из кружки непомерных габаритов.

– Всё бегаешь, бегунок? Поберег бы энергию, – в голосе командира скользнула ирония. Андрей много раз видел, как легко этот здоровяк выжимает сотню килограммов от груди.

– Как говорил мой тренер по легкой атлетике, больше энергии потратишь – больше вернется.

– Больше потратишь – скорее скопытишься, – подмигнул командир и хлебнул кофе.

– Зато не увеличиваюсь в размерах.

– Вот женишься – тогда и поговорим.

Они всегда общались на равных, даже невзирая на то, что Петрович был на одиннадцать лет старше и на три звания выше.