Два сына для сурового папы

Жаль, что я больше не смогу иметь детей. Тяжелая беременность и сложные роды не прошли даром. Врачи категорически против, чтобы я попыталась еще раз родить. При выписке из роддома меня сразу предупредили, что еще одного раза организм не выдержит. Рисковать не стоит.

Успокаивает одно. Степа неоднократно заверял, что нам вполне хватает Леши и Вадима. Других детей ему не надо. За это я лишь сильнее зауважала его.

– Яся! Будь счастлива! – Мой будущий муж приподнимает бокал, улыбается. Сердце замирает в груди. – Но уже без меня, – поворачивается в сторону. – Жанночка! – с теплом и нежностью смотрит на мою лучшую подругу.

Мой будущий муж выходит из‑за стола, приближается к Жанне, встает перед ней на одно колено и достает ту самую голубую коробочку, которую я совсем недавно нашла.

– Выходи за меня замуж! – открывает перед ней крышечку. Внутри кольцо из белого золота, а сверху переливается россыпь бриллиантов. Невероятная красота. – Я буду лучшим мужем для тебя и самым замечательным отцом для нашего малыша.– Она обнимает руками живот. Я теряю дар речи. – Обещаю! Ты не пожалеешь!

Неверие. Отторжение. Шок. И полное непонимание, как жить дальше.

 

Глава 2. Ярослава

 

– Мама, мама! У нас еж на кухне! – Небольшой дачный домик наполняет веселый детский визг.

Мы с мальчишками на следующее утро после моего дня рождения перебрались на арендованную на лето Викой дачу. Теперь мы живем здесь все вместе.

– Где? – заглядываю туда, где кричит малышня.

Мои сыновья переминаются с ноги на ногу, то и дело привстают на цыпочки, хихикают. Счастья полные штаны.

Прошла уже пара недель, а я все никак не могу привыкнуть к раздолью для детворы и отсутствию городского шума за окнами. Детки стали просыпаться гораздо раньше и ложиться тоже. Самый правильный подход. Но моему организму этого никак не объяснить.

Поэтому, когда им уже пора обедать, я после третьей кружки кофе за утро более или менее прихожу в себя.

– В кастрюле! – хохоча, заявляет мой четырехлетний сын.

– Где‑где? – переспрашиваю с улыбкой. Лешка – неутомимый придумщик. Порой такое скажет, хоть стой, хоть падай.

– В кас‑трю‑ле! – приоткрывая крышку, произносит Вадим. Из стоящей на плите алюминиевой кастрюли доносится недовольное фырчание.

Неужели и правда ежик? Но…как? Такого просто не может быть!

Опрометью кидаюсь к плите, благо она электрическая, с большими чугунными блинами, и толком еще не успела нагреться. Хватаю крышку, поднимаю и в шоке смотрю внутрь.

Там еж!

Самый настоящий! Колючий и крайне недовольный фырчащий еж.

Мальчишки весело хохочут, пихаются, наперебой заглядывают в кастрюлю и восторженно визжат всякий раз, когда лесной житель двигается. А двигается он часто, ведь ему становится горячо.

Выключаю конфорку, снимаю кастрюлю с супом и ежом с плиты. Ставлю в раковину. Завожу кран так, чтобы льющаяся из него вода не попадала внутрь кастрюли, и открываю кран. В раковину вода поступает напрямую из колодца, она студеная, аж руки порой сводит.Самое то в нашем случае! Дно нужно остудить как можно скорей.

– Дружок, как ты сюда попал? – не пряча удивления, смотрю на колючего зверька.

– Фыр‑фыр, – раздается в ответ. Ежик поднимает голову и смотрит на меня своими черными глазами‑бусинами.

– Он посмотрел на меня! – Восторженный визг раздается прямо над правым ухом. У Вадика полный восторг.

– Ахаха! Еж‑жик! – довольно пищит Леха, вторя брату. На ультразвуке.

Мальчишки мои неугомонные так кричат, что испугают любого. Как бы не умер он у нас от разрыва сердца.

– Сейчас отпущу, – обращаюсь к ежу с теплой улыбкой.

Бедный зверек! Сколько ж он просидел в этой кастрюле?

– Мам, дай посмотреть, – просит Лешка, лезет ко мне.

– И мне! И мне!– Между нами словно бульдозер прет Вадюшка.

Кухню наполняет детский визг и крик. Так бывает каждый раз, когда мальчишки чего‑то не поделили.

– Леша! Вадим! – строго смотрю на них. – Ну‑ка перестаньте!

Мои слова не возымели нужного эффекта, малышня продолжает толкаться. Так всегда. Одинокой женщине очень сложно справиться с двумя сыновьями.

– Мальчики! Прекратите немедленно! – вынужденно повышаю на них голос. Смотрю строго то на одного, то на другого. Беру кастрюлю и отхожу от стола. Иду в сторону крыльца.

– Мама, ты куда? – Вадим слезает со стула, идет следом за мной.

– На улицу, – отвечаю ему стиснув зубы.

– Зачем? – не унимается сын.

– Отпустить ежа на волю, – говорю строго. За спиной раздается детский плач, оборачиваюсь.

На стуле, полный горького разочарования и обиды, стоит Лешка. Он плачет и вытирает слезы грязным рукавом, размазывая по лицу землю.

Минут пять назад сын ковырялся в грядках, искал дождевых червей. А уже после отправился на кухню помыть руки и обнаружил ежа.

Малыш выглядит настолько жалко, что сердце в ту же секунду готово разорваться на части. Вот как с ними строгой‑то быть?

– Леш, ты из‑за ежа? – спрашиваю у сына. Смотрю на него с жалостью. Сердце в клочья.

– Да, – отвечает, кивая. Слова слышно с трудом. Приходится напрягать слух, он говорит очень тихо.

– Мам, пойдем выпускать ежика на волю, – дергая за штанину зовет Вадим.

Стою посередине небольшой дачной кухни‑террасы и разрываюсь на части. Блин, был бы у мальчишек отец, этого всего бы не было.

– Лешенька, пойдем с нами, – миролюбиво обращаюсь к сыну.

– У‑у, – отрицательно мотает головой.

– Почему? – Я не отступаю.

– Мам! – Вадим топает ножкой. – Ну пойдем! – требует. Того и гляди, заплачет сейчас.

Раз. Два. Три. Глубокий вдох. Дети – это цветы жизни! Радость! Счастье! Наше самое дорогое сокровище в жизни! Даже если от их выходок порой дергается глаз, а от стыда хочется провалиться сквозь землю.

– Сынок, ежику плохо в кастрюле с супом, – пытаюсь вразумить малыша. – Он живет в лесу, там ждут детки. Давай выпустим его. А?

Не отрываю внимательного взгляда от сына. Он сначала мнется, а потом и вовсе слезает со стула, подходит ко мне.

– Ему правда плохо там? – уточняет. Хитрющий взгляд наивных глаз подкупает, как никогда.