Двое
Глава 5
– Перехватим в бутербродах? Посиди немного рядышком.
Василий Никанорович погладил круглую коленку жены. Забрался и погладил повыше.
– У тебя неотразимые ножки. Полного глухаря поднимут – меня лично до сих пор заводят с полоборота. Ты сдержанна внешне, и, кроме меня, никто не знает твоей энергии. В тебе надо знать одну тонкость – уловить вектор мысли, и тогда… ларчик легко открывается. Такое не забыть – сметающий приличия шквал! Помнишь ураган на безлюдном перевале? И потом, в лесу, у подножия его? Эх, мужики, главный психолог, и сексопатолог, и всякий хиромант от врачевания вот здесь, в голове. Ушки слышат твой прежний, ломающийся в волнении голос, пальцы чувствуют тонкую вибрацию тела – вот они, вездесущие элементы, способные исключить все коварства времени. Ни цинизм, ни развращенность партнерши не прибавят вам долговременных возможностей. В молодом, крайне узкопрофильном состоянии, возможно, подобное и сработает, но лишь как одноразовый предохранительный клапан. Оно непременно накажет следствием, наградив фобией при частых повторах, становясь отягчающим фактором в затухающем желании.
– Ты о чем, дорогой?
– Увлекся в рассуждениях, прости, мысленно продолжил возможности своего героя. Удачно схваченный, раскрытый образ, из опыта отечественной литературы, – это ты сам. Бунин, Толстой, Куприн, Лермонтов – самое авторитетное тому подтверждение. Лучшее написано с себя.
– Начал об интимном – закончил вуалькой, сквозь нее все то же – твое лицо.
– Хм, ты же меня знаешь… скоро сто лет. Насколько давно к тебе пришло понятие моей сущности? Насколько нынешнее разнится с образцом пятидесятилетней давности? Последующее внесет коррективы в нынешнее, наложим текущее обстоятельство – при случае нелишне вспомнить все объективное. И что же отложится в чистом осадке? Вероятность трансформации очень велика. А если задаться игровой целью? Тогда совсем швах?!
– Васечка, ты меня убаюкал. Надо говорить просто о сложном, а не наоборот.
– Маргуша, улови нить: человеку заманчиво использовать спящую часть потенциала мозга. Вчера – лошадь, вожжи, тарантас, сегодня – автомобиль с АСУ, назавтра – новые открытые возможности. После аховских достижений веришь: нет им предела. А базовая основа все та же – наш мозг! Просто о сложном, согласен, – это студентам, для быстрой доступности в случаях повседневности. Надобно грузить мозг по полной. Сегодня ты лишен элементарного напряжения, например, как пройти коротко путь пешком, сберегая ресурс суставов. Вжик, самокатиком по накатанной.
– Вася, обними меня, ей‑богу, я начинаю бояться, что скоро в системе совершенствования не смогу выразиться так же просто.
Василий Никанорович внимательно посмотрел на жену и отодвинулся.
– Вот видишь – не хочешь, пар в гудок вышел?
– В неглиже то, о чем я глаголил только что, а именно: о разнице в нынешнем и прошлом восприятии. Ты растешь, а нам не по двадцать.
– Пойду‑ка сварганю по бутерброду. Я ушел, а ты осмысли сказанное.
– Недовольства всякого через край, – сказал себе вслух Василий Никанорович, заглядывая в холодильник, – пенсия ей маленькая, власть жирует…
Он выудил из его объемного зева натурального маслица, сливочного, топленого, из судка – малосольной форельки, сочный болгарский перчик.
На хлебушек хрусткий каравайный уложил в нужной последовательности – повторил процесс. Разбавил кипятком иван‑чай из заварника, по ягоде мармеладного инжира на розеточку – всю красоту на каталочку и к понятливой, любимой, но коварной.
Маргарита Ивановна лежала, опершись головой о валик дивана, сладко посапывая. Василий Никанорович не издал ни хмыка, ни звука, а она проснулась, улыбнувшись ему.
– Провалилась, как старая лошадь, под звуки музыки твоего голоса. Привиделось мне, Васечка, в ускоренном кино: лечу я быстро‑быстро, а навстречу ты, еще быстрее промелькнул с большим ломтем хлеба во рту. К чему бы это?
– А вот, держи, сон в руку. Больший твой – меньший мой. Твой сон – к прибытку. Не урони.
Глава 6
Вовчик вдавил кнопку звонка, его комариный писк не отозвался на той стороне, тогда он тихо постучал в дверь. Цепочка с той стороны звякнула – в просвет выглянуло бабуль‑кино лицо: верить своим глазам или это сон? Он с детства звал ее Сергеевной, копируя большинство обращений к ней.
– Не оборотень – внук твой, Сергеевна, собственной персоной.
– Да что ж ты, что ж ты, без… весточки. Пожалей мое старое сердце.
– Будет, Сергеевна, будет, жив, здоров, при параде и нос в табаке.
– Иди, наш защитник, ко мне.
Они застыли в объятии. В квартире распространялся резкий запах сердечных капель. Прошел в свою комнатку – всё на своих штатных местах. В зале – его увеличенная фотография в военной форме с текстом присяги в руках.
– Накормлю тебя с дороги, расскажешь о своих заслугах, о настроениях в армии.
– Не суетись, Сергеевна, дай отдышусь, прокачаю легкие родной атмосферой. Дома всегда лучше. Запах лекарств в доме, однако, прибаливаешь?
– Всё как у всех, Вова: ишемия, нервы. Выписывают всякое, а мне проверенный корвалол помогает. Стресс легкий с утра получила: управляющая компания счет прислала. Жары, знаешь, не терплю – все краны поперекрывала, а они за отопление половину моей пенсии, за коммуналку в целом 8500 при моих 14 000, крутись, Сергеевна…
– Не одна ты теперь, выкрутимся. Как Лизочка, сестренка твоя?
– Да где ж ты, как ты… пока с работой определишься. Лизочка была давеча: Сашу проводила в Подмосковье – будет жить у родителей жены, в примаках, значит. С трудом – обе старались оторвать от собутыльников. Добряк он, все им и пользовались, спиртным чрезмерно баловаться стал. Рада Лизочка, и я с ней. Саша хороший – будет у них толк. Ничего, ничего, продержимся, царапнем из банковского запаса, чай, без тебя не шиковала.
– Все будет обгемахт, Сергеевна.
– Надо бы какую‑никакую встречу организовать? Лизочке позвоню – по‑людски посидеть надобно.
– Я, да мы с тобой, да Лизочка – так и отметим.
– Ну да, святая троица, как всегда.
– Не буду просить, сама принесет винца своего изабельного – чистый нектар. Соседку, девочку – душевная, услужливая – если позволишь, приглашу.
– Это из каких? Не из сестер с первого этажа?
