Его Мальвина

– О, вот и ключики. – Легко нарушая понятия о личных границах, Данил наклоняется вперед, сокращая расстояние между нашими лицами до мизерного.

Одновременно чувствую, как он заводит свои руки мне за спину, начиная тянуться к брошенной на подоконник сумке. Чувствую, как его дыхание касается моего лица и как мои ноги становятся пластилиновыми. Я не дышу, потому что мое тело напрочь забывает обо всех своих навыках, оставляя лишь один – дрожать.

Данил будто бы специально придавливает меня собой к краю подоконника, заставляя выгнуться назад. Еще я ощущаю, как он втягивает носом воздух возле моего лица. А затем нас оглушает тяжелый хлопок двери и гогот моих коллег по репетиции, ввалившихся в зал.

С головы до ног меня накрывает не то холодной, не то жгучей волной, когда я понимаю, что мы с Данилом стоим, прижавшись друг к другу, прямо перед десятком любопытных глаз. Идеальная картинка для сплетен.

– Ой, а мы не вовремя, да? – слышу голос Аньки еще до того, как успеваю отпихнуть слащаво лыбящегося соседа, приросшего к полу.

– Да… То есть нет… Мы не… – мямлю, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.

Выдыхаю. Нервно поправляю волосы, тру кончик носа, мну ладони, да и вообще просто глупо топчусь на месте, не зная, куда себя деть. И не смотрю на Данила. А зачем? Его широкая улыбка и так вызывающе сияет даже в этом полумраке. Но если мне хочется испариться, то моя любопытная подружка уже тут как тут и с плохо скрываемым интересом впивается в парня взглядом.

– Привет, – приторно звенит ее голосок. – Я Аня. А ты Данил, да?

Я очень жалею, что подо мной не оркестровая яма. Сейчас мне там самое место, потому что я слышу, как сосед язвительно усмехается. Теперь он будет думать, что я обсуждаю его с подругами. Несмотря на то что это действительно так, ему‑то об этом знать не обязательно.

– Угу. Он самый.

Я недовольно кривлюсь и закатываю глаза, потому что его интонация – сплошная издевка.

– До свидания, Данил. У нас репетиция. – Я нахожу в себе силы выпасть из стыдливого ступора и, спрятав взгляд, разворачиваюсь и недвусмысленно толкаю Аньку куда‑нибудь подальше. Разбор полетов я устрою ей потом!

Она поддается с явной неохотой. Делаю пару шагов, как вдруг слышу за спиной басистый оклик:

– Альвина!

Вдох‑выдох. Поворот.

– Ну что? – Мой взгляд неизбежно сталкивается с нагловатым взглядом Данила. Боже, ну какая же у него самодовольная физиономия, пускай и замученная.

– Так ты мне дашь или нет? – очень громко и четко спрашивает он на весь зал.

Пространство сразу же заполняется смешками присутствующих. Извращенцы!

– Это про ключи, – шиплю я сквозь зубы, как будто пытаюсь оправдаться за эту дурацкую реплику Данила.

Быстро подхожу к сумке. Мне даже не приходится опять рыться в ней – брелок от ключей торчит из заднего кармана.

– Вот, – небрежно пихаю их в руки соседа. – Чтобы прямо сейчас сделал дубликат. И если тебя не будет дома к пяти часам, придушу. Ясно? – Предупреждающе распахнув глаза, даю понять, что ни капельки не шучу.

Его ладонь неожиданно обхватывает мое запястье и не дает шагнуть назад. Нахальные огоньки в глазах Данила тухнут, меняясь на что‑то искреннее, заинтересованное.

– Слушай, – вполголоса произносит он и аккуратно, словно ожидая ответной реакции, притягивает меня к себе, – как ты это делаешь?

Я не понимаю, о чем он, и в первую очередь потому, что меня отвлекают теплые покалывания на коже там, где его пальцы касаются руки.

– Делаю что? – переспрашиваю тоже полушепотом.

Замечаю, как Данил опускает взгляд на мою ладонь, и делаю то же самое: смотрю на наши совершенно непохожие руки. Моя – узкая, прохладная, с тонкими пальцами, а его – широкая, горячая лапа с выступающими венами и множеством мелких свежих царапин. Я озадаченно хмурюсь. Почему‑то кажется, что еще пару дней назад их не было.

– Как ты занимаешься с закрытыми глазами? Ты не смотрела на руки, а они играли. – Данил пристально рассматривает мою ладонь, словно пытаясь что‑то в ней найти, а ей даже как‑то слишком тепло в плену чужих пальцев.

Не могу сдержаться и позволяю ироничной ухмылке прикипеть к моему лицу. Значит, он наблюдал за мной здесь, пока я была за инструментом? Надо же… Как быстро Данил раскрыл все карты.

– Потому что я играю не руками. Я играю душой, – искренне отвечаю на его вопрос и мягко освобождаю свою ладонь.

 

Глава 12

 

– Реально? Все полы в квартире помыл твоим шампунем? – Аня хохочет и тут же давится сиплым кашлем.

– Да. Прям все, – бурчу я и, кинув свою сумку на пол, плюхаюсь на ее кровать в тесной комнатке общежития.

Аня уже несколько дней сидит в общаге на больничном с простудой и не появляется в консерватории, поэтому я решила сама прийти к ней в гости. Лучше дышать бациллами, чем находиться дома с соседом. И заодно хоть немного отдохнуть от обстановки в квартире. Особенно после вчерашней большой мойки ламината моим шампунем. Спасибо, Данил, убрался!

– Зато помог! А ты говорила, что он не убирает. – Аня расставляет принесенные мной печенье и конфеты на крошечном столике.

Я строю злую рожицу, не собираясь симпатизировать ее энтузиазму:

– Помог? Теперь любая упавшая на пол капля воды приводит чуть ли не к пенной вечеринке. Я убить его хочу, правда! Глаза наглые выцарапать!

Слушая мое возмущение, она спокойно садится на стул:

– А‑а‑ль… А что у вас там вообще происходит?

Я неожиданно теряюсь от ее вопроса. Взлохматив и без того растрепанные волосы, лишь вздыхаю.

С того момента как Данил переступил порог квартиры Кристины, я так накачалась на эмоциональных качелях, что меня пробирает до дрожи в руках только лишь от появления его мимолетного образа в голове.

«Придурок!» – «Истеричка!» – «Идиот!» – «Бешеная!»

Примерно так проходят наши совместные будни, когда Данил все‑таки ночует дома. Во мне все больше растет уверенность, что я никогда не выйду замуж и не стану жить на одной территории с мужчиной. Теперь я понимаю, о чем все эти истории про лодки любви, разбитые о скалы быта. Носки, стульчак, брошенные где и как попало футболки, не вымытые после чая кружки. На каждое свое чаепитие Данил берет новую чистую посудину, совершенно забывая, что можно просто помыть старую. К приходу домой на кухне меня всегда ждет несколько грязных кружек. И каждую из них хочется стукнуть о его головушку.