Его Мальвина

Несколько дней назад я написала Кристине. Решила все‑таки узнать подробнее о том, кого она ко мне подселила. Я отправила ей в сообщении следующие вопросы: как давно она знает Данила? Откуда он? Где его семья? Что с ним случилось и почему ему некуда идти?

Ответ Кристины мало что прояснил: ее жених знаком с ним давно, но она видела Данила всего пару раз; она не вникала, но, со слов Никиты, у Данила сложные отношения с семьей и сложные обстоятельства, поэтому он не может вернуться домой. Следом Крис прислала «очень успокаивающее» сообщение: «Не переживай! Данил хороший».

Ага! Особенно этот Данил хороший, когда возвращается с очередной ночной прогулки, а провод от моего инструмента чудесным образом исчезает ровно на время его сна. Однажды я все‑таки набралась смелости и ворвалась к нему в комнату, пока он давил лицом диван. И да, нагло перерыла все его брендовые шмотки, разбросанные по разным углам, пока не услышала сонный голос из глубин подушек:

– Он в переднем кармане штанов, которые сейчас на мне. Можешь забрать. Я не против.

– Гад! – пнула я ни в чем не повинный диван и услышала довольное фырканье Данила из‑под пледа. В штаны‑то ему я точно не полезу!

– Верну провод, если будешь пиликать в своих наушниках.

Я еще раз пнула диван с диким желанием пнуть еще и тело, лежащее на нем, и вышла из чужой комнаты, не забыв хлопнуть дверью.

Да, у меня имеются наушники к фортепиано, но пользоваться ими ради удобства своего сожителя я не собиралась. Еще чего! Как говорит Граховский, исполнение Чайковского в наушниках может заставить бедного композитора перевернуться в гробу. Разве могу я так поступить с великим и неповторимым Петром Ильичом?

Поэтому я купила еще один шнур и просто не оставляю его без присмотра. Так что теперь Данил слушает мои трехчасовые сюиты. Хотел жить на халяву? Получай!

Не обходится, конечно, и без моих косяков. Но, честное слово, они непреднамеренные! Когда пару дней назад во время проигрывания сюиты Данил ворвался ко мне в комнату, размахивая нижней частью моего красного кружевного комплекта белья, я едва не свалилась с банкетки.

– Мальвина! Какого черта?

– Откуда у тебя… это? – Я в ступоре смотрела на разъяренного соседа, у которого готов был пойти из ушей пар.

– Это я хочу спросить, как вот это, – осторожно держа за тоненькие ленточки красные кружева, махнул он ими перед моим носом, – оказалось вместе с моими футболками?

Я молчала, хлопала глазами и одновременно становилась цвета моего белья. Заметив мое недоумение, Данил вытянул из‑за спины вторую руку и кинул на кровать две футболки милого розовенького цвета. До меня наконец дошло, как так получилось.

– Видимо, забыла их достать из стиральной машинки вместе с остальными вещами.

Я пылала, как факел, не потому, что футболки Данила были испорчены, а потому, что мое личное и интимное находилось в его руках.

– С тебя две белые футболки, – отчеканил он. – А это… – осмотрел он мое белье у себя в руках, при этом его полные губы очень медленно и ехидно растянулись в улыбке. – Кстати, очень даже милая штука, но я вот не люблю красное.

– Отдай, – прошипела я сквозь зубы, подорвалась к Данилу, выхватила то, что принадлежало мне, и сразу спрятала в карман домашних штанов. – И вообще, оно же не для того, чтобы тебе нравилось!

– А‑а‑а, для парня? Сеете разврат и похоть на земле? – Данил наклонился ко мне, одарив таким пронзающим взглядом, что я почувствовала жар. Его глаза жгли меня заживо.

Я сделала шаг навстречу и встала буквально нос к носу с Данилом:

– Да нет у меня парня! Отстань! Ясно?! – Слова, слетевшие с моего языка, были на несколько тонов выше, чем следовало.

В ответ Данил закусил нижнюю губу и нахально осмотрел меня с головы до ног. Затем, хмыкнув, просто исчез из моей спальни.

Самое ужасное, что где‑то в бесконечном потоке эмоций от наших мелких бытовых стычек я не хочу понимать и принимать тот факт, что бесит и раздражает меня Данил не только потому, что помыл полы моим шампунем. Само его присутствие порой вызывает на коже мурашки и натягивает нервы струной. Особенно если он вальяжно расхаживает по квартире в одних штанах, демонстрируя широкие плечи, рельефную грудь, вымощенный твердыми кубиками пресс и… О боже!

Данил вообще не имеет привычки ходить по дому в футболках. Как и заниматься спортом на своей территории, а не там, где я обычно завтракаю. Каждое его утро начинается с сотни отжиманий и упражнений на пресс прямо посреди гостиной, точно напротив обеденного стола.

В первый день такого спортивного спектакля я замерла над столом с чайником в руках.

– Ты ничего не перепутал? – оторопело глазела я на происходящее.

Мой сосед лишь отрицательно мотнул головой и напряженно запыхтел:

– В комнате нет места. Я там не помещаюсь среди коробок.

Он продолжил легко поднимать‑опускать свой торс, напоминающий перевернутый треугольник. От каждого движения на его руках вздувались жилы, а вычерченные мышцы спины словно наливались сталью, делая ее рельеф более заметным.

Если честно, след от ожога кипятком до сих пор красуется на моей левой руке как напоминание о том, что нужно смотреть себе под нос, а не куда‑то еще.

Более того, меня преследует ощущение, что в квартире нет никаких других запахов, кроме парфюма Данила. Понимаю, что это невозможно, но кажется, что я насквозь пропиталась этими пряными молекулами. Шаг в дом – дышу ими, шаг из дома – ничего не меняется. Даже когда Данил не ночует в квартире, в комнатах завесой стоит его аромат.

И сегодня вечером я все же позвоню Крис. Хватит общаться только сообщениями. Она говорила что‑то про несколько недель, и эти недели уже на финишной прямой. Я хочу знать, когда съедет мой сосед, потому что уже плохо сплю и отвратительно ем. Хочу, чтобы как можно скорее все стало как раньше: я, тишина комнат и никаких лишних, нагло улыбающихся глаз. Особенно таких, как сегодня утром.

 

Конец ознакомительного фрагмента