Его Мальвина
* * *
Из своей бывшей общаги я вышла ровно без пяти десять. Смысла задерживаться не было. Все равно выгонят, а домой лучше добраться до полуночи.
Тротуары и улицы, подсвеченные фонарями, заметно опустели, а воздух теперь уже не такой дружелюбно теплый. Пока я отсиживалась у Ани, город накрыл дождь. Чувствую, как за считаные секунды мои распущенные волосы напитываются противной влагой. Сырые порывы ветра заставляют поскорее натянуть на себя куртку, нахохлиться от неприятной прохлады и чуть ли не бегом двинуться в сторону дома Кристины.
Нет даже предположений, чего теперь можно ждать в квартире, ставшей моей крышей над головой по собственной же сговорчивости. Точнее, не так. Я знаю, что меня там ждет, но нет вариантов, как с этим дальше существовать. Но я придумаю. Обязательно что‑нибудь придумаю. Мне, главное, переждать два выходных дня.
Перед тем как вставить ключ в замочную скважину, прислушиваюсь. Ни звука. С гнетущим чувством настороженно проникаю в квартиру и снова замираю на пороге. Второй раз за день. Потому что теперь меня встречает изумительная тишина, которая и должна была быть здесь еще при первой попытке зайти домой. Я всеми клетками тела чувствую, что в квартире ни души.
В полной темноте почти бесшумно разуваюсь, стягиваю куртку, вешаю ее в шкаф и крадусь в глубь квартиры, включив свет только в коридоре. Кажется, сделай неосторожное движение, и это ощущение одиночества рассыплется.
Спортивная сумка с пола исчезла, стулья в гостиной плотно придвинуты к столу, как будто никто и не восседал на них в вальяжной позе пару часов назад. В ванной полное отсутствие мужских принадлежностей: бритвы, пены для бритья или геля для душа. И даже дверь в свободную комнату широко распахнута, демонстрируя отсутствие кого бы то ни было.
Я одна в квартире. Такое ощущение, будто все, что произошло вечером, лишь игра моего воображения. Только вот в коридоре застыла стена из незнакомого мужского парфюма. А вдруг этот Данил съехал, решив напоследок вытравить меня этим ярким, грубовато‑пряным запахом?
Как бы там ни было, его здесь нет, и мне на мгновение становится чуть спокойнее. Но я все равно ловлю все звуки, особенно те, которые доносятся из подъезда. Прислушиваюсь, когда переодеваюсь в своей спальне, прислушиваюсь во время ужина и когда принимаю душ. Приходится несколько раз отключать воду, чтобы застыть в мыльном коконе, с испугом поглядывая на дверь ванной.
Я не могу перестать слушать тишину квартиры, даже когда уже лежу в теплой кровати под мягким пледом. Лежу и гипнотизирую свой инструмент, грустно стоящий в углу спальни. Сегодня не нашла сил прикоснуться к нему. Намеренно отгоняю от себя дрему; так и не понимаю, было ли появление Данила здесь мимолетным или он вот‑вот вернется. Спасибо за это Кристине, которая все еще периодически шлет мне сообщения с набором различных смайликов: от плачущих до поцелуйчиков. Только я делаю вид, что ничего не происходит. Пока нет никакого желания вести с ней разговор. Все, что нужно, я уже услышала.
Но сколько бы я ни боролась с усталостью и желанием отключиться, они утаскивают меня в глухой омут сна. Меня отрубает от реальности достаточно быстро. Ровно до того момента, когда мне снова мерещится, что я дышу мужскими духами. И еще чудится какое‑то движение в комнате. Странные шорохи… Но так не хочется выныривать из тягучей дремоты, что я с трудом пытаюсь понять, это сонный мираж или нет.
Запах чужого парфюма становится все более отчетливым. Я не успеваю открыть глаза, как что‑то тяжелое наваливается сверху, обхватывает за талию и крепко прижимает к кровати…
Глава 5
Несколько секунд полной растерянности и оцепенения. Не дышу. И даже не знаю почему. То ли потому, что до чертиков испугалась, то ли потому, что сверху на меня давит что‑то очень объемное и жутко тяжелое. Но все становится на свои места, когда в нос ударяет тот самый аромат, что встретил меня в коридоре пару часов назад. И все это вперемешку с ярким алкогольным амбре. Вот урод!
– Слезь с меня, гад! Отцепись! – Я брыкаюсь, пытаясь отпихнуть от себя чужие руки и ноги.
Он пришел мной воспользоваться? О боже! При этой мысли начинаю сильнее толкаться всеми конечностями, но в ответ получаю лишь невнятный стон, но никаких поползновений в мою сторону.
Кое‑как выбираюсь из‑под распластавшегося на моей кровати Данила. Ну как выбираюсь?.. Скорее выползаю, как гусеница, и плашмя падаю с матраса на пол. Одной рукой тру ушибленный бок, второй тянусь к лампе, стоящей у прикроватной тумбочки. Неяркий свет мягко окутывает пространство спальни, демонстрируя развалившееся поперек кровати мужское тело.
Данил, в футболке и джинсах, просто лежит на животе и мнет лицом подушки. Его тело выглядит максимально беспомощным. У меня из головы вылетают все культурные слова, правда и некультурные произнести не получается. Я молча хлопаю ресницами, приоткрыв рот.
– Эй, – наконец дергаю ночного гостя за край джинсов, – ты ничего не перепутал?
Ноль эмоций. Данил не шелохнулся. Откуда‑то из недр подушки раздается богатырский храп, а по комнате начинает разливаться спиртное амбре. Да он пьян в щепки! Поднимаюсь с пола и рывком дергаю Данила за длинные ноги. Он не собирается двигаться ни на миллиметр, занимая почти все свободное пространство матраса. Лишь делает глубокий полувздох‑полустон и храпит себе дальше.
Все мои задатки культурного воспитания и терпимости вмиг пропадают. Я забираюсь на кровать и, не жалея ни сил, ни выражений, тормошу пьяное тело:
– Вали с моей кровати! Просыпайся! – Колочу ладонями по каменным мышцам, обтянутым черной футболкой, пытаясь убрать со своей территории нежеланного гостя. – Изыди!
А он спит, словно прилипнув к пушистому покрывалу. Мои ладони ноют от неистовых хлопков по широкой спине и плечам.
– Данил! – уже отчаянно рычу я его имя в бесполезных попытках спихнуть инородное тело с кровати. Не помогают даже толчки ногами ему в бок. – Сгинь отсюда!
Пьяное тело в конце концов подает признаки жизни. Данил с протяжным стоном отрывает голову от подушки и испепеляет меня взглядом, затянутым мутной пеленой. Его волосы взъерошены, как воронье гнездо, а лицо искривляется в злой гримасе.
– Чего тебе? – рявкает он грубо, одаривая меня едким ароматом алкоголя.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не отвесить по его нетрезвой морде отрезвляющую оплеуху. Но меня вовремя посещает мысль: а если он в подобном состоянии совсем неадекватный? Понятия не имею, чего ждать от своего соседа. В таком сожительстве я никогда не состояла.
– Ау! Это моя спальня, – как можно тверже и спокойнее заявляю я, стараясь не показывать, что вообще‑то сейчас его побаиваюсь.
– И что? – хрипло бурчит он.
