Эсмеральда
У Пьера наконец потеплело на душе. Перед ним была та девушка, о которой он мечтал долгие годы – добрая, весёлая, красивая, всегда его поддерживающая. И пусть она не захотела быть его любовью, может быть, ей понравится другая роль…
– Скажите, мадемуазель, если вы не смогли стать мне женой, можете ли вы быть моей музой?
– Ну, наверное, да! – улыбнулась девушка. – Знаете, мне очень понравились ваши стихи! Они напомнили мне одного человека, который… Наверное, это талант!
– Спасибо! Но многие меня ругают, – смущённо заметил Пьер. – Вот сегодня я ставил пьесу, и она никому не понравилась. Ни одной монетки не заплатили!
– У всех бывают ошибки, – утешила его Эсмеральда. – Не вините себя. Вот когда я была ещё маленькой девочкой, надо мной часто смеялись, говоря, что я никогда не смогу танцевать. Думаю, со временем и у вас всё получится!
– Как я надеюсь, что вы правы! – вздохнул Гренгуар. – Знаете, как нелегко быть поэтом? Впрочем, всё было бы не так уж плохо, если бы не провал моей пьесы. Во всем виноват этот проказник Жеан Фролло! Он всё представление смеялся надо мной!
Про Клопена Пьер все же решил умолчать, опасаясь, что неуважение к здешнему королю обидит Эсмеральду.
– Но ведь вы могли просто прервать представление, – сказала цыганка.
– Что вы, что вы, как можно? Я обещал актёрам большой гонорар. Но, увы, ошибся… И вот теперь я у вас.
– Живите сколько хотите, – успокоила его девушка. – Вы же теперь часть Двора Чудес.
– О, вы очень добры!
После стихов настало время ужина. Эсмеральда накрыла на стол, и в уютной, почти домашней обстановке супруги разделили скромную трапезу из хлеба, яблок и похлёбки. Гренгуару, конечно, случалось отведать и более изысканные блюда, но сейчас он был голоден, и эта простая еда казалась ему самой вкусной. Время от времени Джали поднимала мордочку, и её тоже угощали хлебом.
– Какая у вас чудесная козочка! – заметил Пьер, отламывая кусочек для Джали. – Беленькая, чистенькая и такая умная вдобавок! Никогда раньше такой не видел.
– Она мне как сестра, – пояснила Эсмеральда и вдруг поинтересовалась: – Скажите, а что значит имя Феб?
Гренгуар погладил Джали по мягкой белой шёрстке.
– Это значит «солнце» на латыни. Так звали одного из богов. По‑гречески его ещё называют Аполлоном.
– Богов? – удивилась Эсмеральда, и на губах её заиграла мечтательная улыбка. Больше девушка не проронила ни слова.
Пора было наконец ложиться спать. Эсмеральда легла на свой тюфяк, рядом, грея ей бок, пристроилась Джали. Поэту указали на сундук, и он, растянувшись на крышке, быстро заснул.
* * *
Эсмеральда проснулась ни свет ни заря. Пьер же ночью спал плохо, то и дело просыпаясь от кошмаров: то ему снился обидный смех уходящих зрителей, а то – угрозы Клопена и улюлюканье бродяг.
Цыганке пришлось разбудить его и заставить умыться – в каморке был ещё деревянный ушат с водой. На столе уже стоял нехитрый завтрак.
За едой супруги снова разговорились.
– Вот скажи, – спрашивал Пьер, откусывая яблоко, – как ты научилась танцевать? И… давай перейдем на ты, мы же друзья?
– Давай, – легко согласилась девушка. – Я и не помню, когда научилась, это было давно… Но я и теперь учусь. В каждом танце есть свой смысл, свое настроение, своя душа, и это нужно понять, пережить и показать людям. Так их жизнь станет чуточку светлее, а в моём бубне, – она звонко рассмеялась, – будет больше монет!
Поэт с замиранием сердца слушал эти рассуждения. В том, что говорила эта необразованная плясунья, было что‑то настолько важное, что‑то… Пожалуй, это могло пригодиться и ему в написании стихов.
Впрочем, цыганка не дала ему обдумать всё как следует:
– Доедай быстрее, нам нужно торопиться на площадь!
– Как на площадь? – встрепенулся поэт. – Что я буду там делать?
– Клопен всё равно не позволит тебе бездельничать, – сочувственно пояснила девушка. – Лучше пусть ты будешь работать со мной. Если не умеешь танцевать, можешь показывать фокусы – с Джали ведь ты уже подружился!
– Да‑да, конечно, – со вздохом согласился Пьер и поспешил перевести разговор на другую тему: – Скажи, а почему ты вчера спрашивала про Феба?
