Фаталити. Цена его успеха

До моего слуха доносятся знакомые ноты. Я узнаю эту песню. Стерва включила мою любимую мелодию, под которую когда‑то танцевала для меня стриптиз. Только для меня. Один на один. Без посторонних глаз.

Ну что ж. Святая стала грешной и грязной. А я? Сегодня я по локоть испачкался, связавшись с ней по пьяной дури.

Музыка заполняет пространство, и ведьма начинает свой танец у шеста, но не использует его по назначению. Ее движения плавные, соблазнительные, будто она сама музыка, сам танец. Она не утратила свой талант. Наоборот, стала ярче, горячее, сексуальнее.

Интересно, скольким она так танцевала за эти годы?

Этот вопрос прожигает дыру в мозгах. Ни к чему знать ответ на него.

Я уже знаю как минимум двоих.

«Янис…» – крутится это имя в сознании. Услышал его сегодня в их разговоре с Ромой.

Кто он? Сомневаюсь, что пастырь в церкви, которому она исповедуется. Скорее, очередной дурак, который ждет ее где‑то заграницей, слепо веря в ее верность. А она? Она здесь. Танцует перед компанией мужчин, флиртует и играет на нервах. Все в духе Косовой.

Она закрывает глаза и теряется в танце. Каждое движение отточено до совершенства и бьет по моему самоконтролю. Бедра плавно качаются в такт, руки скользят вдоль тела, наслаждаясь собственным совершенством. Она знает свою силу. Знает, как заставить смотреть на нее.

И я смотрю. Не могу оторваться.

Дерзкая. Раскованная. Не знающая границ.

– Кажется, пора остановиться, – голос Стаса сбоку режет слух, напоминая о чужом присутствии.

Я поворачиваюсь к нему. Внутри все кипит. Сегодня впервые мне захотелось расквасить его голову об стену.

– Тебе что‑то не нравится? – холодно спрашиваю я. – Ты ведь сам хотел танец этой «прекрасной девушки». Вот, получай.

– Ираклий, – он цепко смотрит на меня. – Я понятия не имею, кто она и что между вами происходит, но это уже перебор. Я не хочу на это смотреть.

– Ты знаешь, где выход, Стас!

Он сжимает губы в тонкую линию, но остается на месте. Конечно, остается. Потому что хочет смотреть. Потому что до того, как решиться спуститься к ней, он час не сводил с нее глаз. Наивный идиот. Слишком простой, искренний и милый. Косова таких съедает между делом – даже на полноценный ужин ей подобное не годится. Она ненасытна, амбициозна и тоже слишком…

Что слишком?

Перевожу взгляд обратно на нее. Она открывает глаза и смотрит на меня. Прямо, нагло, без единого намека на смущение.

Она слишком во всем.

«Сдайся! Уйди прочь!» – мысленно заклинаю ее.

«Я дойду до конца, если ты меня не остановишь!» – с вызовом в глазах бросает в ответ.

Медленно, словно дразня, она касается ног, ее пальцы скользят вверх по коже, задерживаясь на бедрах, а затем продолжают путь выше. Она останавливается на груди, обводит ее ладонями, чертя на ней узоры. Ее тело все такое же гибкое, пластичное, завораживающее.

Секунда – и пиджак соскальзывает с ее плеч. Ткань падает на пол, обнажая тонкие линии ключиц. Она разворачивается спиной, неторопливо стягивает топ. Под ним – ничего. Абсолютная нагота.

Я чувствую, как все внутри напрягается до предела. Рефлекторно подаюсь вперед, готовый сорваться с места, чтобы остановить ее, но в последний момент одергиваю себя.

Мельком замечаю остальных парней: их напряженные взгляды бегают от нее ко мне и обратно. Они ждут разрешения или хотя бы намека на то, что им позволено наслаждаться этим зрелищем. Но им не разрешено. И они это знают. Чувствуют на всех уровнях.

Мой взгляд цепляется за ее спину. Знакомые изгибы, которые я когда‑то знал наизусть. Тонкая линия позвоночника, плавный изгиб талии, бархатная кожа. Но теперь я замечаю то, чего раньше не видел: татуировка. Черные линии прячутся в полумраке комнаты, и я слишком далеко, чтобы разглядеть рисунок.

Косова опускается на корточки с грацией хищницы и вдруг накидывает пиджак обратно на плечи. Я тяжело выдыхаю, как будто только что пробежал марафон, и откидываюсь назад, пытаясь взять себя в руки.

Она разворачивается ко мне лицом. Ее движения резкие, почти агрессивные. Топ летит прямо к моим ногам.

Смотрит на меня холодно, презрительно, с оттенком разочарования. Она сделала это специально. Хотела, чтобы я сорвался. Чтобы поддался ее провокации и вышел к ней.

«Заканчивай!», – вновь требую взглядом, стараясь сохранить контроль.

Но она растягивает губы в насмешливой и дерзкой улыбке, а в глазах ее теперь искрится злорадство.

Стерва продолжает свой танец. Музыка становится громче, ритм ускоряется вместе с моим сердцем. Она тянется к молнии юбки, расстегивает ее. Медленно‑медленно. И вот короткий кусок ткани падает к ее ногам. Косова остается в одном удлиненном пиджаке, который едва прикрывает ее зад. Но при каждом ее движении ткань поднимается вверх, и я вижу кружевные трусики под ним.

Несмотря на весь самоконтроль, в штанах становится чертовски тесно. Я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. В комнате становится душно. И мне не нужно проверять, чтобы быть уверенным, что остальные парни тоже напряжены до предела.

Но она не смотрит на них. Играет только со мной: опускает пиджак с плеч и тут же возвращает его обратно. Дразнит, размазывая в моей голове границы между ненавистью и желанием.

Тянусь к стакану с коньяком и залпом осушаю его. Холодный алкоголь обжигает горло, но не помогает остудить жар внутри. Я смотрю на Косову и задаюсь сейчас только одним вопросом: как далеко она готова зайти?

Ответ приходит быстрее, чем я ожидаю. Ее пальцы тянутся к пуговицам пиджака. Плавными, завораживающими движениями она расстегивает первую.

Неужели, она реально сделает это?

Я шокировано поднимаю взгляд к ее лицу и вглядываюсь в него. Кажется, мой мозг до сих пор не осознает, что передо мной она. Что спустя шесть лет я снова ее вижу. Что она согласилась на это безумие вместо того, чтобы влепить мне пощечину и уйти.

Я всматриваюсь в ее глаза. Они блестят, словно от влаги. В них кипит острая, жгучая злость и безмолвное: «Останови меня…».

Или это просто я пытаюсь найти оправдание тому, что она творит?

Я уже не слышу музыку. Не вижу, что происходит вокруг. Все мое внимание сосредоточено на борьбе наших взглядов.

Ее пальцы продолжают двигаться. Вторая пуговица расстегнута. И когда Косова касается последней пуговицы, я сдаюсь. Резко поднимаюсь с места. На ходу подбираю с пола женский топ и сквозь зубы приказываю парням:

– Все вон!