Фаталити. Цена его успеха
И до конца поездки он больше не проронил ни слова. Ираклий молча довез меня до дома, мы попрощались, и я быстро вышла из машины. Еще около пяти минут я стояла у ворот дома и собиралась с силами, чтобы войти во двор. Мне совсем не хотелось встречаться с мамой.
Наши с ней взаимоотношения сложно было назвать семейными. Их вообще трудно описать каким‑либо добрым словом. Мне было всего шесть лет, когда папа ушел от нас. Я очень скучала по нему, ведь мы были близки – как с ним, так и с мамой. Мой мир разрушился в один миг, и я как никогда нуждалась в маминой поддержке. Мне была необходима ее любовь и уверенность в том, что она всегда будет рядом и никогда меня не оставит, как это сделал папа.
Однако вместо поддержки и заботы мама направила на меня всю свою боль, обиду и ненависть. Она стала истязать меня физически и морально, обвиняя во всем случившемся. По ее мнению, именно из‑за меня отец нас бросил. Она была уверена, что мое появление лишило их возможности проводить время вдвоем и наслаждаться друг другом. Именно из‑за моего рождения она поправилась и перестала нравиться ему.
Со временем я стала виновата и в других ее несчастьях. Мама говорила, что если бы не я, она смогла бы окончить университет и стать тем человеком, о котором всегда мечтала. Ей казалось, что без моего появления на свет она обязательно была бы счастлива с папой и жила бы насыщенной жизнью, полной ярких событий и впечатлений.
Сейчас это все не имеет никакого значения. Я выросла, научилась анализировать и понимать, что каждый сам ответственен за свою жизнь. Но тогда, будучи подростком, я была раздавлена ненавистью собственной матери и старалась изо всех сил избегать с ней встреч.
В тот вечер я надеялась тихо зайти в дом и сразу пройти в свою комнату. Но мои планы рухнули, когда мы столкнулись с Эльзой в коридоре. Она говорила по телефону, кричала и выглядела взбешенной. Я испугалась и хотела выйти на улицу, чтобы избежать конфликта, но было уже поздно. Ее взгляд остановился на мне, и она отключила вызов.
– Вернулась?! – спросила она с явным отвращением. Затем схватила со стула почтовый пакет и швырнула его в меня. – Тебе тут посылка пришла! Дрянь малолетняя! За моей спиной с ним общаешься, да?!
Я растерянно подняла пакет с пола, не понимая, о чем она говорит. На нем было имя отправителя – моего отца. У меня подкосились ноги. Я поняла, что это обернется страшным скандалом. Хотела объясниться, но не успела даже открыть рот. Мама сорвалась на крик и набросилась на меня.
Она кричала так громко, что у меня звенело в ушах. Я пыталась защититься, прикрывая лицо руками, и повторяла, что не общаюсь с папой. Но она не слушала. Ее ярость захлестнула все вокруг. Она била меня, называла предательницей, мразью и усыпала еще десятками оскорблений, которые ранили сильнее любого удара. Мама всегда была мастером унижений – ее слова били прямо в сердце.
Последней каплей стала лампа, которую она швырнула в меня. Лампа разбилась о пол, а один из осколков рассек мне ногу. Боль была резкой и жгучей. Я в ужасе выбежала из дома и побежала, не оглядываясь. Мне хотелось орать во все горло, но я проглатывала крик вместе со слезами и задыхалась.
Мне было страшно, больно и горько до невозможности. Нога кровоточила, и боль становилась сильнее с каждой минутой. Но еще сильнее болело внутри – от осознания того, что моя собственная мать способна на такое.
Я не знала, куда идти или где спрятаться. К бабушке ехать я не могла – не хотела ее расстраивать. Звонить тренеру или другим знакомым было стыдно. На ум пришли соседи, но на дворе была ночь, и я боялась их тревожить.
Сняв с себя легкий кардиган, я завязала им рану на ноге, чтобы хоть немного остановить кровь. Я сидела у соседского дома еще около получаса, надеясь, что в каком‑нибудь из окон загорится свет. Но ничего не происходило. И я понимала: если мама выйдет искать меня и найдет здесь, последствия будут еще хуже.
В итоге я решилась сделать то, чего совсем не ожидала от себя. Я взяла телефон и позвонила единственному человеку, который мог помочь в тот момент. Не знаю почему, но уже тогда мне казалось, что он поймет меня правильно и не станет осуждать.
– Алло, – удивленно ответил на звонок Ираклий.
– Я не отвлекаю? – уточнила я, услышав на заднем фоне шум голосов.
– Нет, говори, – он вышел из помещения, и стало тише.
Я глубоко вдохнула, стараясь сдержать слезы.
– Я могу кое о чем попросить?
– О чем?
– Ты мог бы приехать и забрать меня? Мне некуда идти и некому позвонить…
Мое отчаяние было невозможно скрыть, как бы я ни старалась. Позже Ираклий признался, что в тот момент испугался за меня, ведь еще пару часов назад я даже не хотела с ним разговаривать.
– Ты где? Что случилось?
– Я недалеко от дома… Поругалась с мамой. Не хочу возвращаться обратно.
На том конце провода повисла пауза. Затем он заговорил строго:
– Илиана, не веди себя, как ребенок. Что значит «не хочу возвращаться домой»? Куда ты собираешься пойти в такое время?
– Можно я переночую у тебя в машине? – спросила я тихо.
– Ты с ума сошла?! – возмутился он. – Иди домой! Не капризничай. Подумай о маме! Что с ней будет, если она поймет, что ты сбежала?
Я не смогла сдержать эмоций после этих слов. Не выдержала и разрыдалась прямо в трубку. Слова про маму звучали как издевка. Она ведь была бы счастлива, если бы узнала, что я исчезла или, чего доброго, умерла. И от этого осознания мне стало больно вдвойне.
– Ладно… Извини, что побеспокоила, – с трудом выговорила я и сбросила вызов, не дав ему ответить.
Я сидела на холодной лавочке у соседского дома, раздавленная и опустошенная. Хотелось кричать от боли и обиды, но вместо этого просто обняла себя руками, пытаясь хоть как‑то согреться. Решила, что останусь здесь на ночь и буду молиться. Другого безопасного места у меня все равно не было.
Поджав ноги к груди и спрятав лицо в коленях, я пыталась успокоиться. В голове крутились одни и те же мысли: за что мне все это? Почему мама стала такой жестокой? Она ведь раньше никогда не кричала на меня, не поднимала руку… Когда папа был рядом, наша семья казалась счастливой. Но теперь его нет, и мама словно превратилась в другого человека.
Я злилась на отца за то, что он ушел и оставил меня бороться один на один со зверем, который своими зубами разрывал мою душу на части. Он исчез из нашей жизни, и вместе с ним пропала та мама, которую я знала и любила. Теперь я чувствовала себя сиротой – без отца и без матери.
Не знаю, сколько времени прошло, когда меня ослепил свет фар подъехавшей машины. Я подняла голову и увидела Ираклия. Он вышел из машины и быстро подошел ко мне.
– Ты что творишь?! – воскликнул он, заметив мой потрепанный вид. – Залезай в машину!
Я молча подчинилась. В ту минуту мне уже было все равно, что он скажет или подумает обо мне. Я была слишком измучена и сломлена.
– Ты меня напугала, – произнес Ираклий, когда мы сели в машину. – Я звонил тебе, почему ты не отвечала?
– Не могла.
Я вытирала слезы с лица и пыталась поправить волосы, хотя понимала, что мой внешний вид уже ничто не спасет.