Фаталити. Цена его успеха

Но затем его рука вдруг коснулась моей ладони. Это прикосновение было мимолетным, но мир вокруг словно остановился.

– Скучала… – вырвалось у меня прежде, чем я успела осознать свои слова.

Я тут же испугалась своей откровенности и посмотрела на него в ужасе, надеясь, что он этого не услышал. Но он расплылся в широкой улыбке, давая понять, что мои слова дошли до его слуха.

– Я пойду переоденусь… – пробормотала я неловко и, отложив в сторону салат, поспешила скрыться в раздевалке.

Мне нужно было прийти в себя…

Приняв душ, я переоделась в повседневную одежду, и в этот момент в помещение вошла Лина – жена Алексея и наш второй тренер.

– Все хорошо? – уточнила она мягким тоном.

Как только тренировки заканчивались, вся их с Алексеем строгость сходила на нет. За пределами зала они были совсем другими: заботливыми, искренними и родными. Наши отношения с ними всегда оставались теплыми и доверительными.

– Все отлично, – ответила я, надевая платье.

Лина подошла ближе и внимательно посмотрела мне в глаза.

– Ты помнишь, чему я тебя учила?

Я сразу поняла, о чем идет речь. Эти слова она повторяла мне не раз, словно мантру, которую я должна была запомнить навсегда.

– Перед выходом из дома не забывать голову на плечах, а сердце отдавать под контроль разуму, – процитировала я ее наставление.

Она прищурилась и уточнила:

– Твоя голова на месте?

– Да.

– А сердце под контролем разума?

Ее взгляд стал чуть строже, но я знала: за этой строгостью скрывалась лишь искренняя забота.

– Пока да, – честно призналась я.

– «Пока», потому что он еще не поцеловал тебя? – хитро прищурившись, улыбнулась она.

– Лина! – воскликнула я, смутившись.

– У тебя впереди важный год, – продолжила она уже серьезнее. – И я не хочу, чтобы ты потеряла себя из‑за какой‑то мимолетной влюбленности к мимолетному парню.

Ее слова задели меня за живое.

– Не стоит подвергать сомнению мой профессионализм! – ответила, вскинув с вызовом подбородок.

Но Лина продолжала стоять на своем.

– Ираклий – горячей грузинской крови. Как ты думаешь, велика ли вероятность того, что он позволит своей девушке танцевать бальные танцы с другим мужчиной?

Ее вопрос застал меня врасплох.

– Ты заходишь слишком далеко, – сглотнула и попыталась сохранить спокойствие. – Мы с ним просто друзья.

– Ох, девочка моя… – Лина рассмеялась так, будто я только что сказала что‑то невероятно глупое. – Смотрели вы друг на друга совсем не как друзья.

– Как близкие друзья? – попыталась отшутиться я, но голос выдал мое смущение.

– Как очень близкие друзья, – подхватила она с улыбкой. – Настолько близкие, что грань дружбы уже давно стерта, и все это переросло во что‑то большее.

– Ничего подобного. Правда. Мы просто дружим.

Но Лина без труда считывала мое смущение.

– Не обманывайся, Илиана, – улыбнулась она. – Я прекрасно тебя понимаю. Красивый парень ухаживает за тобой, заботится – это всегда подкупает. Но прежде чем дать волю своим чувствам, подумай сто раз: достоин ли он этого?

Я глубоко вдохнула и посмотрела ей прямо в глаза:

– Я точно знаю одно: я никогда не перестану танцевать. Даже если мне запретят это под дулом пистолета. Танец – это часть меня. И если кто‑то откажется принимать эту часть моей жизни, у нас с ним не будет будущего. В этом я уверена абсолютно точно. Так что не переживайте за меня.

Лина искренне улыбнулась, и на душе стало намного легче. Она подошла ко мне ближе, обняла и тихо произнесла:

– Будь умницей. Мы верим в тебя и гордимся тобой.

Эти слова навсегда остались со мной. И стали якорем, который удерживал на плаву даже в самые сильные штормы.

Через полчаса я уже сидела в машине Ираклия и думала, что мы направляемся в сторону дома бабушки. Но ошиблась.

– Куда мы? – поинтересовалась я, когда поняла, что мы едем в другом направлении.

– Я увидел, чем живешь ты. Теперь хочу показать, чем живу я.

Его слова удивили меня. Мне казалось, что я знаю о нем если не все, то самое важное – точно. Я не стала задавать лишних вопросов, только молча наблюдала за дорогой и пыталась угадать, куда он меня везет.

Когда мы наконец остановились у небольшого здания с неприметной вывеской, я задумчиво нахмурилась. Мы вошли внутрь, и передо мной предстала уютная студия звукозаписи. В воздухе витал легкий запах дерева и чего‑то едва уловимого, но невероятно теплого.

– Что это? – уточнила я, растерянно осматриваясь вокруг.

– Это моя студия. Здесь я провожу все свое свободное время. Пишу музыку и тексты.

– Что, прости? – рассмеялась я недоверчиво. – Серьезно, чье это?

– Без шуток. Это все мое.

– Ты умеешь петь?

Вместо ответа он включил записи своих песен и дал мне в руки тетрадь с текстами и стихами. Я слушала его голос, читала написанные им строки и не могла поверить своим ушам и глазам. Все это так не сочеталось с его внешностью: брутальный парень кавказской внешности вдруг предстал передо мной совершенно другим – глубоким, чувственным, талантливым человеком.

– Почему ты скрываешь это от мира? – возмутилась я, сидя рядом с ним и перебирая его записи. – Это преступление! Ты прячешь то, что должно вдохновлять людей!

Он пожал плечами.

– Сомневаюсь, что из этого может выйти что‑то серьезное.

– Ты сошел с ума! Это гениально!

Без преувеличения: его голос был невероятным. Его творчество трогало до слез. Я не могла понять, как он мог сомневаться в том, что это достойно внимания.