Фаталити. Цена его успеха
– Как близкие друзья? – решила отшутиться я.
– Как очень близкие друзья. Настолько близкие, что уже размылась грань этой дружбы, и всё переросло в нечто романтическое.
– Ничего подобного, правда. Мы просто дружим, – сказала я, но румянец на моих щеках выдавал мои истинные чувства.
– Возможно, до поры до времени. Я прекрасно понимаю тебя. Красивый парень ухаживает и заботится о тебе – это всегда подкупает. Но прежде, чем дать волю чувствам, подумай сто раз, достоин ли человек этого.
– Я точно уверена, что не перестану танцевать, даже если мне запретят это делать под дулом пистолета. Танец – часть меня. И если человек откажется принимать эту часть, то у нас с ним нет будущего. Вот в этом я уверена, поэтому, не переживайте.
Она искренне улыбнулась. Подошла ко мне, обняла и поцеловала в висок.
– Будь всегда умницей. Мы в тебя верим и гордимся тобой.
Эти слова навсегда отпечатались в моём сердце. И даже в минуты полного уныния, когда казалось, что я больше не смогу танцевать, эти слова заставляли меня двигаться вперёд.
Следующим утром, благодаря Ираклию, я проснулась в мягкой кровати и в красивом номере отеля. Приняла душ, вкусно позавтракала и к полудню поехала на концертную площадку, где мы должны были выступить на дне города. Людей всегда собиралось много.
Перед выступлением, я всегда закрывала глаза и представляла, что среди зрителей стоят мои счастливые папа с мамой и с гордостью смотрят на меня. Раньше они именно так и делали – приезжали меня поддержать на выступлениях, а после – водили гулять в парк, покупали мороженное и говорили, как сильно меня любят. Только после этих воспоминаний, я выходила на сцену и отдавала всю себя без остатка. А после танца с грустью возвращалась за кулисы, где меня ждало разочарование – очередная пустота и боль. Пока всех девочек и парней встречали довольные родители, целовали и хвалили их, я собиралась в полном одиночестве, продолжая вторить себе под нос, что я тоже молодец, и я тоже достойна любви.
Но в тот день всё изменилось.
– Здравствуй, – услышала я голос Ираклия за кулисами после концерта и тут же обернулась, расплывшись в улыбке.
– Это было очень красиво, – продолжил он и протянул мне букет.
Я не сразу поняла, что он предназначался мне. Это было необычно и очень непривычно. Никто и никогда не дарил мне цветов.
– Я смотрел на ваш танец с замиранием сердца. Ты большая умница, – добавил он.
Удивление, радость, смущение смешались во мне единым комом и встали поперёк горла. Я не могла говорить, меня трясло от счастья. Он не понимал, как много для меня значил его поступок. И дело было не в цветах и даже не в его словах. А в том, что за девять лет, после ухода папы, никто не посещал моих выступлений. За редким исключением – бабушка. И вот он стоял рядом и делал всё, чтобы я почувствовала себя важным человеком.
Ещё недавно он был мне никем, а сейчас стал значимой частью моей жизни.
Это был последний раз, когда я закрывала глаза перед выступлением, чтобы представить родных людей в зрительском зале, а после уезжала в одиночестве домой. Теперь на всех моих концертах и соревнованиях рядом всегда был человек моего сердца. И сколько бы ошибок в жизни я не совершила, сколько бы глупых решений не принимало моё сердце, но влюбиться в Дадиани было самым правильным и замечательным решением.
Выйдя из здания, я села к нему в машину и была уверена, что мы едем к бабушке. Но ошиблась.
– Куда мы? – спросила я, когда поняла, что он едет не в том направлении.
– Я увидел, чем живешь ты, теперь хочу показать, чем живу я.
Я не стала расспрашивать его. С нетерпением ждала, когда мы окажемся на месте. И мне казалось, что я была готова ко всему, но, когда мы доехали до места и вошли в небольшую студию звукозаписи, я опешила.
– Что это? – удивилась я, разглядывая все вокруг.
– Моя студия. Здесь я провожу всё своё свободное время. Пишу музыку и тексты.
– Что прости? – рассмеялась я. – Серьезно, чьё это?
– Без шуток. Это всё моё.
– Ты умеешь петь?
Он ничего не ответил, просто дал послушать его песни и музыку, дал прочитать тексты и стихи. Это так не сочеталось с его брутальными внешними данными, от чего он стал казаться ещё более привлекательным. Его творчество было точным попаданием в моё сердце.
– Почему ты не показываешь это миру? Ты совершаешь грех, пряча это в этих стенах! – возмутилась я, сидя рядом с ним и перебирая в руках тексты его песен.
– Сомневаюсь, что из этого может выйти что‑то серьёзное.
– Ты сошёл с ума. Это восхитительно.
Без преувеличения, голос Ираклия был невероятен. Его музыка касалась самых глубинных точек души, тексты цепляли, заставляя проживать целую жизнь за несколько минут.
Какая ирония судьбы. Тогда я была единственной, кому он открылся, и кто смог прикоснуться к сокровенному. Теперь он на пьедестале – Дадиани стал востребованным артистом, и его песни и клипы крутят радиостанции и музыкальные каналы. Его мечты сбылись, но ради этого я пожертвовала своим сердцем. И больше не могла позволить себе роскошь наслаждаться его творчеством. Я оградила себя от него. Запретила слушать любимые песни, смотреть интервью и клипы, чтобы однажды не сойти с ума от тоски по нему.
Но в тот миг всё только зарождалось между нами, и я чувствовала трепет на душе.
– Ты такой… – сказала я после прослушивания одной из песен и встала с дивана, чтобы пройтись и успокоиться.
– Какой?
– Не могу подобрать подходящего слова, – призналась честно. – Ты для меня открытие. Я нахожусь в диком восторге.
– Я испытал такие же эмоции, когда увидел, как ты танцуешь, – признался он, встав рядом со мной.
– Эти все песни должны увидеть свет, – произнесла я. – Я влюблена.
– В меня? – широко улыбнулся он.
– В твоё творчество, – смутившись, ударила его тетрадью по руке.
Он взял меня за руку и притянул к себе.
– А я, кажется, в тебя, – вдруг неожиданно произнёс он и обрушил на меня шквал неизведанных ранее чувств.
Его губы коснулись моих и заключили меня в поцелуе. И, кажется, я влюбилась тоже. Окончательно и бесповоротно.
Я открываю глаза, когда лифт останавливается. Вновь вижу перед собой мужской силуэт. Хочу подойти сзади, обнять и положить голову на крепкую спину. Но не могу позволить себе такой роскоши.
Голос в кабине сообщает, что мы приехали на сороковой этаж, и двери открываются. Я иду к выходу, Ираклий продолжает стоять на месте.