Фильтр

Вдруг, Фео резко развернулась и толкнула меня в воду. Я падаю и погружаюсь в прохладное озеро. И тут же всплываю. Ей отчего‑то безумно смешно. И вот я уже ловлю Феотулу за ногу и тяну её за собой. И она уже барахтается и брызгается водой вместе со мной. И её кожа блестит в лунном свете. Я вижу, как горят её глаза. Я прикасаюсь к ней. И она гладит меня ногами. И тут же отталкивает меня ими же. Фео. Как же тяжело теперь она дышит. Она рождает во мне что‑то неутолимое и яростное. Нет, я не должен сейчас нарушать её чистоту…

Я подплываю к ней и хватаю сзади за талию. Фео громко смеётся. Я кусаю её за шею. Кусаю до синяка. Она не сопротивляется. Её руки оплетаются вокруг моей шеи. Я разворачиваю её и кусаю в губы. Фео, как обессиленная, виснет на мне. Тычется носом в мою грудь. Я беру её на руки и выношу из озера. Кладу на траву на холме. Вытираю её своей мантией.

– Не надо,– говорит она,– от твоих рук итак горячо.

Я улыбаюсь. Я глажу её по щеке. Смотрю ей в глаза. Смотрю в глаза, пока не растворяюсь в них. Пока она не засыпает. А я смотрю на звёзды. И мне теперь не заснуть.

И вечность… Я мечтал, чтобы вечность в этот момент перестала. Я хотел, чтобы вечность осталась внутри меня. Осталась сладостью в моём сердце. Я сохраню её. И она будет только моей. Я смотрю на звёзды. Звёзды – это всё, что у нас есть. Только они могут быть по‑настоящему вечными. Только их красота не увядает.

Я смотрю на звёзды. И тут понимаю, что начинаю тонуть. Это словно то чувство, что настигло меня в озере. Мне, вдруг, стало казаться, что я распадаюсь на тысячи миллиардов звёзд и сливаюсь со всей вселенной. Я был ей. Я был красотой. Я был вечностью. Я был всем. И это всё было мной.

Я чувствую, как бешено колотится моё сердце. Я ощущаю, как граница между реальностью и моим чувством растворяется. Я чувствую вкус кислого яблока.

И тут… Всё вдруг окрасилось в оттенки синего. Всё. Трава, листья деревьев, озеро и само небо. Всё внезапно стало отдавать глубокой синевой. Каждая пылинка осветилась синим. Это было оно. Над Литератой вставало синее солнце. Это было невероятно. Всё внутри нас сжалось. Феотула открыла глаза. Она крепко сжала мою руку. Мы сплелись пальцами. Мы смотрели на него и не шевелились. Синее солнце вставало над Литератой раз в пять лет. Но никогда оно не было настолько ярким. Редко этот восход выпадал на ночь.

Каждый раз, когда оно приходит, оно оказывает сильное влияние на литератцев. Каждый начинает видеть красоту не глазами, но сердцем. И красота струится из наших сердец. И красота заполняет всё вокруг. Она связывает тех, кто вместе увидел синее солнце. Наши сердца теперь слышали друг друга. Эту связь теперь не разорвать. Мы видели его вместе. И этого уже не изменить. Я чувствую её пульс. Она снова ложится в мои объятия и засыпает. Теперь я видел всё.

Я сплю, провалившись в её запах. Во сне вокруг меня летают голубые огоньки. Я проваливаюсь глубоко в бесконечность. Свет вокруг меня. Я подвешен в глубине вечности. Я есть.

Она двигается. Я просыпаюсь. Мне в глаза ударяет свет.

– Как, уже утро?

Надо мной стоит Феотула. Она потягивается всем своим прекрасным телом. Потом надевает мантию.

– Не заметил, как заснул? А я‑то слышала, как ты похрапывал.

– Кто? Я? Не может быть!

Она смеётся своим журчащим смехом и убегает куда‑то. Я не преследую её, чтобы не надоесть ей своим обществом. И всё же голова моя кружится. В голове всё ещё витает её нежный запах, а на языке вкус её губ. Фео. Она есть. Настоящая. И мои мысли путаются. Я, кажется, счастлив.

Потом меня сковывает жара. Солнце уже поднялось высоко. Я не способен пошевелиться. Пот стекает с меня, превращая меня в жижу. Я плавлюсь. Моё сердце не перестаёт колотиться.

И тут я встаю. Я иду к озеру. Я должен вместить в себя его свежесть. Я должен унять ту колоссальную космическую силу, которая закипает теперь во мне. Я с разбегу вхожу в раскалённую влагу. Вода шипит. Кровь разливается по жилам. Из жары, сна и апатии я снова вхожу в яростную жажду жизни. Тело начинает искриться мурашками. Как будто меня всего пронизывает ток.

Снова это ощущение. Снова это чувство… Как будто всё озеро – это путь. И я иду к солнцу. Сам я тут же начинаю светиться. Я человек. Я литератец. А это значит, что я способен познавать. Само моё предназначение лежит в моём существовании. Моё познание – это и есть я. А кроме того, я способен мыслить. И если я способен мыслить, я способен и создавать.

Я поднимаюсь над водой. И капли стекают с меня, будто бы не капли это, а реки, и сам я не человек, а скала. Я поднимаюсь над водой и землёй, и солнце светит мне в лицо. Сегодня не нужно идти на сверку текстов. Я иду как свободный человек.

Я вижу Галкея, который облокотился спиной на камень. Он нежно гладит обнажённую золотоволосую Ариалку, лежащую у него на коленях. Его пальцы осторожно бегают по её животу и бёдрам. Его лицо до глупости расцвело. Его тонкие губы растянулись в улыбке, а глаза погружены в неё. Как же Галкей всё‑таки глуп. Он, кажется, влюбился.

Я подхожу к ним с широкой улыбкой.

– Здравствуй, мой любимый друг, давно я не видел твоего преображённого лика, милого моему сердцу.

– Приветствую тебя, о Эрней,– ответил он, даже не отрывая жадного взгляда от изящной Ариалки. Моя улыбка растянулась ещё шире.

– И тебя я рад видеть, Ари.

Она отвечает мне улыбкой:

– Эрней, что с тобой? Ты весь светишься.

– О, я горю таким жарким пламенем, которое не выразить ни огнём речей, ни жадностью взгляда. Я чувствую, как душа моя жаждет вырваться наружу, разорвав меня на куски. Мой дух светел, и мысли мои чисты. Но, что случилось со мной, я и сам не могу сказать. Уж слишком тяжело держать это в себе.

– Не желаешь ли ты искупаться и привести этим в покой свою душу и свои мысли?– спросила Ари, прищурившись и чуть не смеясь.

– Вода лишь испаряется вокруг души моей. И нет во мне сил, держать в себе эту муку. Ведь, я счастлив так, как не был счастлив ни один человек на земле!

Ариалка уже заливается смехом, глядя на меня, патетично размахивающего руками. И тут я в прыжке барса бросаюсь к ней, облизываю родинку на её тонкой изящной шее, не забыв что‑то шепнуть ей при этом на ухо. Поле чего я разворачиваюсь и иду прямо. А Ариалка тем временем продолжает хохотать на руках у смущённого Галкея. Его глаза бегают по углам. Кажется, теперь ему хочется убежать вглубь чащи и спрятаться от смущения. Мой бедный друг. Мой несчастный влюблённый Галкей.

Горы расцветают, наливаясь багрянцем, над нашей великой прекрасной Литератой. Когда я вижу их, залитых тёплыми солнечными лучами, сердце моё заполняется любовью, а душа начинает просто трепетать от восторга.

Это моя Литерата. Я здесь родился, и никогда не покину этот край. О, гори в моей душе любовь к Литерате и к каждому литератцу и к каждой литеранке. О, освети моё сердце благоухание и цветение жизни, ведь нет границ радости того, кто умеет любить. Славься Литерата!